— Отныне только правда, — кивнул он. И пока она таяла от счастья, продолжил: — А почему еще я, вместо того чтобы выпроводить тебя как можно скорее, вынудил тебя остаться в Малбери-Хаус? Я был вне себя наполовину от злости, наполовину от тоски по тебе.

— Так ты хотел, чтобы я осталась на ночь? — выдохнула Сабина.

— Тогда я еще этого не осознавал, но — да, моя дорогая Сабина, — ласково ответил он, — я хотел быть рядом с тобой.

— Ты серьезно? — потрясенная, спросила она.

— Так не шутят, Сабина, — ответил Йорк.

— А еще мы поругались, когда ты показывал мне мою комнату, — вспоминала она, чтобы отогнать этот… сон наяву.

— А я прекратил эту ссору, поцеловав тебя — твои мягкие, зовущие губы, — подхватил он. — И когда почувствовал, что хочу целовать тебя снова и снова, понял: я теряю голову.

— Поэтому ты так быстро вышел из комнаты? — удивленно спросила она.

Йорк с улыбкой кивнул и признался:

— Я был твердо намерен рассказать тебе о письме Рода. Но мы начали спорить… потом поцеловались — и я понял, что необходимо уйти.

— О Господи!

— Но, к своему ужасу, я обнаружил, что не могу забыть сладость твоих губ.

— Я думала, ты и не вспомнил больше о том поцелуе, — смущенно призналась Сабина.

— Любимая, — прошептал Йорк, проводя кончиками пальцев по ее щеке. — Когда в следующий раз ты начала требовать, чтобы я рассказал правду моим родителям, я понял, что не хочу, чтобы все вот так просто закончилось. Вот так — сразу…

«Вот так — сразу». Он имеет в виду, что теперь пора с этим покончить? Никогда еще Сабина не чувствовала себя более запутавшейся. Но Йорк, словно почувствовав ее смущение, поднес ее руку к своим губам и прижался к тыльной стороне ее ладони.

— Ты то же самое сделал за ужином — в тот вечер, — напомнила она, сбиваясь.

— Не смог удержаться. И сообразил, что выдал себя. — Он улыбнулся, а потом продолжал: — Я знал, что ты очень переживаешь. Но когда я взглянул на тебя, то понял — впервые, — что в тебе есть что-то очень особенное, Сабина Констебл. У меня сердце чуть не выскочило из груди.

У него сердце чуть не выскочило из груди! А ее сердце чуть не разорвало ей грудь, когда она услышала эти слова.

— Мне… мм… ты… — Она запнулась. И начала снова: — Я была готова рассказать правду, но, когда я посмотрела на миссис Ферфакс — какой она выглядела слабой, и…

— Мне надо было тебе сказать, — перебил Йорк, — что и до болезни бабушка, хотя всегда отличалась завидным здоровьем, выглядела очень хрупкой. Но ты была очень взволнованна в тот вечер, а я после отъезда моих родителей был в полной растерянности. Я даже не смог пожелать тебе спокойной ночи.

— Значит, ты был в таком же состоянии! — воскликнула Сабина.

— Ты хочешь сказать, что тоже смущалась, боялась разговаривать, боялась прикосновений? Боялась… — Он замолчал, глядя на Сабину. Казалось, Йорк прилагает нечеловеческие усилия, чтобы просто на нее смотреть. Но он не смог удержаться — наклонился и поцеловал ее. Поцелуй был осторожным и легким. Йорк чуть отстранился, глядя на ее зачарованное лицо, и снова поцеловал ее. — Моя дорогая, — произнес он, и казалось, что сейчас он поцелует ее в третий раз. Но Йорк только тряхнул головой, будто вспомнив, что есть еще важные вещи, о которых следует поговорить. — Ты же всю ночь провела в беспокойстве и в пять часов утра ворвалась в мою комнату — с требованием, чтобы я рассказал родителям правду.

— А в это время у тебя было письмо, которое…

— Я только хотел слегка тебя подразнить, — ответил Йорк. — Я собирался тем утром рассказать тебе о письме Рода, но, когда мы поцеловались, у меня все вылетело из головы.

Она и сама тогда ни о чем не могла думать, вспомнила Сабина. Ее только удивило, что Йорку с ней было так же хорошо, как и ей с ним.

— Но у тебя… мм… и после того была возможность все мне рассказать, — заметила Сабина, справившись с минутной слабостью.

— Была возможность — и не раз, — улыбнулся Йорк. — Слава Богу, что ты меня не возненавидела. — Он немного помолчал, ожидая от Сабины хотя бы намека на ее истинные чувства. Не дождавшись, он продолжил: — Я мог сказать о письме, когда ты постучалась ко мне в дверь, чтобы забрать халат. Но тут ты заявила, что уезжаешь, потому что у тебя вечером свидание, и это было для меня новым ударом. Я чуть не умер от ревности.

— О, Йорк! — рассмеялась Сабина, вспоминая его гневное: «В его постели или в твоей?» — и понимая теперь, что это было сказано из ревности. — Прости меня за ту пощечину, — извинилась она. — И, — Сабина почувствовала, что должна извиниться и за другое, — прости, что я лгала тебе.

— Лгала?

— В тот день у меня не было никакого свидания, — пояснила она.

Йорк торжествующе взглянул на нее и негромко напомнил:

— Но через два дня вечером у тебя было свидание.

— Я… — Сабина начала было оправдываться, но передумала. — У тебя тоже, — напомнила она ему как можно мягче.

— Не хочешь ли ты сказать, что тоже немножечко ревновала? — хитро спросил он.

Сабина покачала головой. «Немножечко» — это не совсем подходящее слово… Впрочем, дело было в том, что, хотя она и почувствовала под ногами более твердую почву, все равно ей необходимо было сохранять дистанцию, чтобы избежать вполне возможного огромного разочарования.

— И почему же мне нельзя было ни с кем встречаться? — воскликнул Йорк, не дождавшись от Сабины ответа.

— Вот именно — почему? — подхватила она с некоторым ехидством в голосе.

Йорк заметил ее колкость и, словно находя утешение в ее раздражении из-за того, что он мог встречаться с другими женщинами, признался:

— Я был слишком потрясен тем, что почувствовал от близости с тобой, так что просто не думал о других женщинах.

— Но я видела, когда выходила из ресторана, что ты был полностью поглощен своей спутницей, — недовольно заметила Сабина.

— Так ты ревновала — воскликнул Йорк, не скрывая своей радости. И когда Сабина одарила его надменным взглядом, он тихим голосом спросил: — А тебя утешит, если я скажу, что каждую секунду тогда, в ресторане, тайком поглядывал на твой столик и замечал любое твое движение? И когда ты поднялась и направилась к выходу, я все время следил за тобой и отвел взгляд, только когда ты собралась обернуться?

— Нет! — выдохнула она.

— Это правда, — подтвердил Йорк.

— Ты сказал, я д-для тебя что-то значу? — запинаясь, спросила она.

И у нее перехватило дыхание, когда Йорк, нежно глядя на нее, сказал:

— Моя дорогая, я люблю тебя.

Сабина всхлипнула, слишком потрясенная, чтобы говорить.

— Ты любишь меня? — наконец пролепетала она.