– Мне нужно знать точно, когда процесс становится необратимым.

– Это строго индивидуально. Но предел есть у всех.

– Мои соседи не превратились в диких зверей.

– Потому что они цивилизованные люди… Более или менее. Фантазии большинства из них не сводятся к тому, как бы вырвать кишки у соседа или проломить голову приятелю. Каждый становится тем, кем хотел бы стать. Видит то, что хотел бы видеть. Тамперы хотят быть сильными и злыми, такими, чтобы все вокруг их боялись. Ваши фантазии более разнообразны.

– Наш сосед, мистер Хопкинс, считает, что его жена стала вампиром и превратилась в летучую мышь. А миссис Уотс видит вокруг только китайцев, которых она к тому же ненавидит.

– Каждый из обитателей этого города рискует навсегда остаться в мире своих фантазий.

– Ты знаешь, как их спасти.

Том надеялся, что его слова прозвучали как утверждение, а не как вопрос.

«Серый», по-видимому, был с этим согласен.

Или только сделал вид, что согласен.

Как бы там ни было, он ответил:

– Нужно избавиться от пыльцы орокусов.

– В Стратфорде нет никаких орокусов!.. Во всяком случае, до сегодняшнего дня я о них не слышал. Хотя дядя Боб – опытный садовод. И он бы наверняка…

«Серый» поднял руку, призывая Тома умолкнуть.

– Я уже сказал, орокусы растут на Тампе. Но так уж случилось, что пространственно-временной разлом связал Тамп и твой город. Произошло это в период цветения орокусов. И теперь пыльцу с Тампа несет к вам.

– И сколько это будет продолжаться?

Ахав молча развел затянутыми в серое руками.

– Ладно… – Том провел пальцами по верхней губе. – Я хочу знать сроки.

– Месяц.

– Месяц?

На этот раз «серый» точно сделал вид, будто не заметил того, что Том повторил его ответ с вопросительными интонациями.

– Столько длится период цветения орокусов.

– За это время все настолько вживутся в свой бред, что уже не смогут от него избавиться!

– Определенно. Месяц – очень большой срок.

Том с размаху хлопнул ладонью по столу.

– И ты хочешь сказать, что все это по чистой случайности?.. Разлом! Начало цветения этих галлюциногенных кактусов!.. Что ты здесь делаешь? Ты и твои приятели?.. На кой черт вам эта серая униформа? Ты хоть представляешь, что в ней ты похож на придурка?..

Том говорил что-то еще.

И еще.

И еще.

Порой он срывался на крик. Но быстро понижал голос.

Он не орал на «серого» только потому, что боялся, что тетя Мэгги и дядя Боб услышат его голос и забеспокоятся.

Ахав молча слушал. Не двигаясь. Не меняя положения тела. Локоть левой его руки стоял на краю стола. Два пальца, указательный и средний, едва касались скулы. Правая рука лежала на колене. Кисть свешивалась вниз, как будто была перебита.

Хотя, может быть, «серый» не слушал то, что говорил ему Том. Может быть, он сидел со скучающим выражением на лице. А то и вовсе с закрытыми глазами. Или развлекался, строя Тому рожи. Серая маска на его лице скрывала всю мимику.

А что, если у него вовсе нет лица?..

Подумав об этом, Том внезапно умолк.

Словесный поток оборвался на полуслове.

Кажется, это был слово «невыносимо».

К чему оно относилось, Том уже не помнил.

Он не особенно следил за своей речью.

Для него было важно не донести до «серого» какую-то информацию, а просто выговориться. Сбросить чудовищное напряжение, не отпускавшее его с того самого момента, когда все это началось.

– Я объясню тебе, почему не следует задавать вопросы, – «серый» взял со стола чашку, которую в самом начале чаепития Том поставил перед ним. Поскольку от чая Ахав отказался, чашка была пуста. Но «серый» держал ее так, будто собирался сделать глоток. – Вопросы не несут никакой информации. Поэтому общение с их помощью становится бессмысленным.

– Это ты так считаешь, – мрачно буркнул в ответ Том.

«Серый» осторожно поставил чашку на блюдце.

С его точки зрения, спор был совершенно бессмысленным времяпрепровождением.

И это было хорошо.

Потому что это означало, что в огромном, несовершенном мире есть хоть что-то совершенное.

– Мы можем помочь друг другу.

– Как?

«Серый» сделал весьма выразительный жест рукой. Даже при том, что серая маска оставалась абсолютно бесчувственной, можно было легко понять, что он хотел сказать.

«Ну вот, опять. Я уже устал повторять одно и то же. Человек, не умеющий правильно выражать свои мысли, не достоин того, чтобы с ним разговаривать. По-моему, это совсем не трудно понять».

Примерно так истолковал жест «серого» Том.

И, в общем, он был недалек от истины.

Но он не мог придумать, как перевести свой вопрос в форму утверждения. Голова категорически отказывалась соображать. Том чувствовал себя страшно уставшим и совершенно разбитым. Все, что ему сейчас хотелось, – это упасть в кровать и забыться сном. Пусть даже ему будут сниться динозавры, гигантские змеи и плотоядные растения.

Том повернулся к столу, взялся двумя пальцами за блюдце и медленно подтянул к себе чашку. Затем он взял чайник и налил в чашку чая.

В отличие от тети Мэгги и дяди Боба, Том пил чай без сахара.

Взяв чашку, Том сделал из нее глоток. Посмотрел поверх края чашки на «серого» и отпил еще немного.

Чай бодрил и придавал уму ясность. Вот только действие его было очень краткосрочным. Как только во рту исчезал вкус чая, Том снова начинал чувствовать, что его клонит в сон.

«Серый» легко и плавно поднялся на ноги. Как будто перетек из одного положения в другое.

– Давай вернемся к этому разговору завтра.

– Ладно, – согласился Том.

В голове у него толкались сотни, нет, тысячи мыслей. Самых разных. Одна удивительнее другой. Одни мысли медленно проплывали по кругу, переливаясь сочными, насыщенными цветами. Другие проносились стремительно, будто метеоры, оставляя после себя лишь призрачный след.

Мыслей было много.

Очень много.

Слишком много.

Настолько много, что ни одну из них Тому не удавалось извлечь из общего скопления.

Хотя он точно знал, что каждая из этих мыслей дорогого стоит!..

Том провел ладонью по лицу. Сверху вниз. Оттягивая веки и губы. Прижимая нос.

Определенно ему нужно было отдохнуть.