– Валера, вспомни, что ты крутой мужик, держишь несколько предприятий, на тебя пашет куча народу, ты успешный мэн как в бизнесе, так и среди баб. Но вот тебя долбануло, ты не выдержал экзамен и ноешь, ноешь, ноешь…

– Тебя б на мое место! – вспылил Валерий Витальевич.

– Не, не, не! Мне на моем месте неплохо, а вашего нам даром не надоть. И потом, Валера, кто смастырил эту ситуёвину? Не ты ли?

Болотов патологически не любил упреки, сатанел, если на него сыпались обвинения. Собственно, ему с детства водрузили нимб над головой и, что бы он ни сотворил, в основном родителями поощрялось, в редких случаях сына немножко журили. Кстати сказать, Валерий Витальевич мог вырасти полным отморозком при таком поощрительном воспитании, чего не произошло. Он вполне здравый, умный человек, ну, чуточку баловень судьбы и мамы с папой, привык купаться в любви. Но Богдаша задел за живое несправедливостью, потому естественным было его возмущение:

– Слушай, чего ты ко мне пристал? Да миллионы мужиков имеют любовниц. И меняют их раз в полгода. А ничего подобного с ними не случается…

– Вот! – вытянул к нему руку с трубкой Богдан Петрович. – Вот ты, наконец, выдал любопытную мысль. Скажи, у тебя есть враги? Ну, конкуренты, которые хотели бы тебя уничтожить, отомстить?

Валерий Витальевич замер, в словах друга он уловил рациональное зерно и перебирал в уме всех, с кем так или иначе сталкивался. А что сохраняется в памяти? Гадости, которые тебе сделали, конфликтные ситуации, предавшие друзья, враги – само собой. Это же ударные моменты, они забирают массу энергии, бьют по здоровью и немаловажное – отравляют самолюбие. Со временем, безусловно, боль стихает, подлости друзей прощаешь, а память… память все помнит. Эти моменты – удар зависти, подлость, предательство – и вспоминал Болотов. Однако недаром упор он сделал на здравомыслие. То, что было в молодости, уже отстоялось и ушло в тень без особых последствий лишь потому, что Валерий Витальевич научился нивелировать конфликты. Где-то уступить, где-то договориться, а где-то и нажать на недругов, но так, чтоб тем не захотелось мстить. В солидном возрасте он понял, что дразнить себе подобных успехами не стоит, отсюда практически никто не знал (иногда и родные), когда и где Болотов замешивает новое дело. Он предпочитал платить пяти бухгалтерам, чем одному за пять предприятий немного доплачивать, экономя приличные деньги. Только вот экономия не всегда выгодна. Проанализировав свое положение в деловой сфере, Болотов отрицательно покачал головой и заверил:

– Я, Боня, врагов превращаю в друзей. Легко.

– Значит, нет?

– Которым бы взбрело в голову наказать меня таким изощренным способом? Нет, Боня, нет.

– Ты уникум. Будем считать эту версию зачеркнутой. Итак, у нас Надя убила любовницу своего мужа, то есть твою… М-да… Но мы не слышали Надю.

– Ей просто нечего было сказать нам, – сделал вывод, не лишенный логики, Болотов.

– И все же нужно послушать ее.

– Как?

– Попросим свидание…

– Комиссаров не разрешит. И потом… она мне ничего не скажет.

– Пойду я. А сейчас поехали к знакомому доктору в морг, уговорим его показать акт вскрытия Инны. Я не думаю, что это профессиональная тайна.

– На хрена тебе в этот акт совать нос?

– В нашем случае помочь нам способна даже мелкая деталь, которую не учли правоохранительные органы. Поэтому нос совать нужно во все закоулки.

Он хлопнул по плечу кислого Валерия Витальевича и указал глазами на выход. Болотов был подавлен, он вовсе не хотел ехать, считая попытки вытащить Надю, а именно эту цель поставил перед собой Богдан, безуспешными. Сейчас нужно искать адвокатов, которые на уголовных делах не одну собаку съели, чтобы те максимально скостили срок жене. Но разве с Богдашей поспоришь?

Едва открыли дверь, а тут… полиция с обыском нарисовалась. Болотов думал, не переживет позорища, его самолюбие получило сокрушительный удар. Он сел на диван, переплел пальцы рук, уперся в них подбородком и прикрыл веки, не желая видеть кошмара. А чтобы отвлечься, восстанавливал картины прошлого, связанные с Надей, но той, какой она была когда-то…

Да, она другая, чем в те времена, когда он сходил с ума по ней. Сынок высокопоставленных родителей, перспективный молодой человек, умница, хорош собой, облепленный обожательницами, как пчелами улей, буквально пал к ногам строгой Наденьки. Она была божественно прекрасной, от нее исходило сияние, как от луны на звездном небе, редкий прохожий не обращал на девушку внимания, да и то если случайно отвлекался. Одевалась она очень скромно, а глаз нельзя было оторвать. Училась Нюша в институте на технолога женской одежды, еще не было тогда красивого слова «дизайнер», и работала ночной няней в круглосуточном детском саду – мыла полы и горшки, чистила картошку на завтрашний день, укладывала спать малышей (если они оставались на ночь). Не старалась девушка представить себя лучше, чем была, не кривлялась, но…

При всей красоте и чувственности, которая лишь угадывалась мужским полом, Надюша была дремуче недоступной. Ну не подступись к ней, ни на какой козе не подъедешь. Тем более она стала желанным бонусом к победам Валеры, уж как он вился вокруг, а она – нет, я занята, до свидания. И если вначале он прилагал усилия переспать с ней, то позже решил, что такая непорочная, чистая, высоконравственная девушка подходит ему на роль жены и матери будущих детей. А она и на эту почетную должность не соглашалась!

Но всегда побеждает тот, у кого больше стойкости и упрямства, побеждает сила воли и убежденность, нужно только упорно идти к цели – это так просто. Умозрительно – просто, а выдержать напор родственников – еще как сложно. Родители Болотова не пришли в восторг от его выбора: совсем неперспективная девушка, без связей и положения, одна красота не дает преференций в жизни. Касты появились еще в те, казалось бы, почти безмятежные времена декларируемого равенства и братства. Люди, шагнувшие на ступень выше своего предыдущего слоя, кичились новым положением, не замечая, что, в сущности, остались тем же сыном кондитерши или дочерью бухгалтера.

Проблема усугублялась самой Наденькой, она же наотрез отказывалась встречаться с ним, иногда в грубой форме, обижая баловня судьбы Валеру. Он думал, у нее кто-то есть лучше, красивей, умней. Хотя не верил, что такой парень существует. Да, самооценка у Валеры всегда была высокой.

Тайком Болотов следил за девушкой, потому что ревновал и жаждал хоть одним глазком взглянуть на удачливого соперника, а потом набить ему морду. Не посмотрел. Потому что Надюша отшивала всех ухажеров, у нее никого не было. Только через год Надя согласилась выйти за него замуж на горе родителям Валеры. Но ничего, пережили они этот удар, а позже примирились с выбором сына, но так – терпели, не более. Он долго был счастлив с ней, обожал свою красавицу Нюшу, пока не стала одолевать скука, однообразие, рутина…

* * *

Приехали. Выйдя из «шестерки», Марьяна бегло оценила местность. Куда она попала! Холмы. Кое-где виднелись локальные рощи, речка вдали блистала (скорее, это рукав), заросли камыша шевелились. Посередине большого пространства стоял дом в лесах, но строителей Марьяна не заметила, а так надеялась… Вокруг огромного подворья, частью которого является дом, тянется ограда из столбов и колючей проволоки. «Концлагерь, что ли?» – подумала Марьяна. Прохор без слов пригласил ее в дом – просто подтолкнув. «Точно, концлагерь», – решила она, шагая к дому по траве. Хорошо хоть, переоделась на даче в джинсы и кроссовки, иначе ноги переломала бы здесь.