– Господин гауптман, мы получили копию приказа по люфтваффе о том, что руководство люфтваффе возложило на вас безопасность проведения испытаний на полигоне в Пенемюнде, несмотря на возражения со стороны начальника строящегося там объекта войск СС. Более того, ваше руководство считает, что все работы, связанные с полетами в воздухе, должны контролироваться людьми от люфтваффе, хотя само люфтваффе прекратило финансирование работ, ссылаясь на приказ фюрера.

Гейдрих говорил долго, выкладывая всю подноготную подковерной борьбы между ним и Герингом, которую бывший офицер Рейхсмарине проигрывал с огромным счетом. Несмотря на появившийся животик, ему было очень далеко до Геринга. Но пригласить сесть капитана за стол группенфюрер не посчитал нужным. «Ну, ничего, мы постоим!» – подумал Вольфганг и с каменным выражением лица продолжал стоять на том месте, откуда отдал рапорт о прибытии. Когда генерал СС завершил многословное выступление, так и не закончившееся конкретными предложениями, гауптман взял под козырек и попросил разрешения выйти. Он, так же как и СС, не считал нужным идти на компромиссы в этом вопросе. Инструкция о полигонах люфтваффе однозначно определяла его старшим начальником над Пенемюнде. Не сумев свалить его в кабинетах повыше, решили навалиться здесь и разрулить ситуацию снизу. Дорнбергер тут же воскликнул:

– Я же говорил! Он совершенно неуправляем.

– Неуправляемы ваши болванки, которыми вы пуляете в сторону нейтралов, из-за чего и был закрыт полигон. Я получил на этот счет соответствующие указания: подготовить директрису для стрельбы в безопасном направлении, с тем чтобы не привлекать внимания противника и нейтралов. Указания получены позавчера, но вызов сюда не дал мне возможности начать изыскания.

Гейдрих неожиданно улыбнулся и произнес:

– Заговорил, а вы, Вальтер, говорили, что это бесполезно! Гауптман! Вы в курсе, какими исследованиями занимается группа «Цвай»?

– Ведет какие-то строительные работы в южной части полуострова и на востоке, в лесу на побережье. Кроме того, подготавливает остров в плане береговой обороны. На меня возложена противовоздушная часть обороны полигона, я занимался исключительно своей работой. По оценке рейхсмаршала – вполне успешно. Сбито три самолета-разведчика, один посажен в Штральзунде, предотвращено шесть попыток высадки разведывательных групп с моря, в том числе с подводных лодок. Непосредственной защитой полигона занимается первый штаффель моей группы. Лейтенант Фосс готовит с аэродромной командой места для базирования всей группе, если противник применит массированные налеты. К счастью, пока таких налетов не было, но господин рейхсмаршал приказал не расслабляться, особенно в связи с продолжением испытаний в группе «Эрсте».

– То есть вы хотите сказать, что работы продолжены?

– Как мне сказали, некоторые средства, выделенные на исследования, остались неизрасходованными в прошлом году, и их решено направить на это направление.

Сообщение вызвало активные движения головами среди остальных участников встречи. Сказать, что они были активными участниками разговора, не представлялось возможным. Вновь заговорил Дорнбергер.

– Капитан, почему вы не хотите понять, что работы здесь проводятся другой организацией, и вам придется подчиняться общему порядку на полигоне?

– Потому что я уже имею опыт общения непосредственно с вами, и именно поэтому занял такую позицию. Я считаю, что как минимум стрелка Bf-110D.0, бортовой номер Z.26, мы бы смогли вытащить и позднее бы не потеряли кучу людей и машин, если бы имели его показания.

– Я признаю, что погорячился, но поймите и меня правильно: люфтваффе закрывает финансирование, прикрывает работы, и их люди исчезают с полигона.

– Подполковник, директрису создавали вы. Утечка информации произошла из-за несоблюдения условий секретности. Вы и ваши люди создали условия для утечки. Если ваши изделия связаны с реактивным движением, как в группе «Эрсте», то их испытания нельзя производить ночью!

– Я не виноват в том, что вышел из строя детандер и мы не успели заправить ракету до наступления темноты, – сказал высокий в гражданском костюме.

– А отменить? – задал вопрос Вольфи.

– Нет, невозможно, только слить полностью и начать все заново, – ответил Дорнбергер.

– Значит, требовалось так и поступить. Иначе ваша мечта оказаться на Луне останется неосуществленной, – сказал Вольфи и замолчал.

– Мы уже не один раз обсуждали этот вопрос, граф, – заговорил вновь Дорнбергер. – Несомненно, была допущена ошибка, в результате мы на целый год лишились большой части финансирования. Но так как работы возобновляются, то нам бы хотелось заранее договориться с люфтваффе, чтобы палки в колеса никто не вставлял.

– Указаний вставлять палки я не получал, но на меня возложена обязанность обеспечить секретность проводимых испытаний.

– Мы в курсе, – за всех ответил Гейдрих. – Я, как начальник РСХА, так же, как и вы, отвечаю за это перед самим фюрером. И я надеюсь на добрые отношения между нами, и что мы все получим еще одного пионера ракетостроения, а не человека, который будет стремиться закрыть создание новейшего оружия, какого нет ни у одного из врагов рейха.

– Я не знаю, о каком оружии идет речь, но также не заинтересован в том, чтобы на меня постоянно писали жалобы в командование люфтваффе. Свои предложения по ФАУ-1 я постараюсь дать как можно быстрее. Что касается вашего объекта, то подобные заключения я выдать не могу, так как не владею полным объемом информации.

В целом согласие между родами войск было установлено, и тут же выяснилась причина нахождения в кабинете невзрачного человечка с зачесанными назад волосами. Ему требовалось разрешение на использование высотных Ме.209Н, тех самых, у которых высотность достигала семнадцати с половиной тысяч. Теоретическая, естественно. На таких высотах еще никто не летал. Штурмбанфюрер СС Штругхольд по заказу группы «Цвай» проводил исследования воздействия низкого давления и понижения парциального давления кислорода на организм летчика. И разрабатывал специальный костюм для полетов на большой высоте. По совместительству штурмбанфюрер имел диплом доктора медицины, и темой его докторской диссертации были так называемые экосферы Земли. Он руководил центром высотной авиационной медицины. Некоторые практические наработки им были выполнены на Земле, теперь требовалось провести испытания на высотных самолетах. Малые размеры рейха не позволяли ему использовать стратостаты, как это делалось в СССР, из-за угрозы приземлиться на территории русских. А СССР не соглашался поделиться с ним информацией, полученной в результате таких полетов на стратостатах «Осоавиахим», «Волга» и «СССР». Высотные полеты в СССР выполняли энтузиасты-исследователи. Они частенько гибли, и некоторые из них удостаивались похорон у Кремлевской стены, орденов Ленина и других почестей. Но энтузиастов требовалось искать, поэтому штурмбанфюрер не стал заморачиваться с этим вопросом, а расположил часть лабораторий в концентрационном лагере, в частности высотную барокамеру, и там проводил исследования на заключенных. Ему удалось завербовать к себе и двух летчиков первого штаффеля лейтенанта Фосса, который, однако, запретил им переход, не имея на то разрешения фон Вольфи. А сам Крейц находился в тот момент в Швеции. Это и послужило толчком для второй попытки его свалить. Что касается обер-фельдфебеля Рудольфа Магнуса Шредера и его ведомого фельдфебеля Фридриха Майера, рапорты которых показали Вольфангу, то он хотел бы предварительно переговорить с летчиками, прежде чем разрешать такой переход. Высотников у него совсем немного, поэтому необходимо ценить такой личный состав. Для того чтобы перейти, им необходимо подготовить себе полноценную замену.