А потом Вера случайно коснулась своими пальчиками его напряженного живота.

Он чуть не взвыл — какое там притворяться спящим… Чтобы не напугать, не стал сразу на нее кидаться — изобразил насмешливость и хладнокровие. Будто шутя цапнул ее за тонкое запястье и потащил руку вниз. Чего тянуть? Хочется — хватай. Все твое — причем уже давно.

От неожиданности чуть не подпрыгнул, когда теплая ладошка легла на его воспрявший к жизни, потяжелевший орган. Да что там воспрявший — такое ощущение, что он и не ложился с вечера. Так, поник головой в расстройстве чувств.

Кто ж знал, что дурацкая привычка не ложиться в постель грязным выйдет ему боком — оставит одного — поедать тоскливым взглядом худенькую фигурку поверх покрывала.

И это после всего, что он ради нее сделал! После их до отказа накачанного адреналином приключения! После того, как он буквально на блюдечке преподнес ей голову убитого дракона! После двух качественных оргазмов, в конце концов — эта маленькая зараза просто взяла и вырубилась. Как будто он ее выспаться сюда привез.

Решил даже ее раздеть — авось проснется. Но нет, не проснулась, черт бы ее побрал — только недовольно поворчала сквозь сон и повернулась на другой бок, свернувшись уютным калачиком. Тихо выругавшись, он накрыл ее одеялом и залез в кровать сам. Думал, хоть к заднице ее круглой поприжимается во сне — и то радость.

Но почему-то не стал даже и пальцем трогать. Так и уснул — неудовлетворенный и злой…

Вот теперь пусть расплачивается по полной.

Сообразив, на что легла ее рука, Вера охнула и попыталась отдернуться. Но он держал крепко, давая понять, что в этот раз точно не отступится — слишком долго ждал. Слишком долго ходил вокруг да около.

— Сожми его. Слегка, — проинструктировал он — хриплым, будто чужим голосом.

— Я… не знаю как… — Вера была вся красная, даже уши пылали. Однако рукой больше не дергала.

— Вот так, — и он распластал ее ладонь по своей эрекции, распрямляя пальцы, придавливая сверху своими. Выдохнул сквозь зубы, изо всех сил стараясь не застонать. — Умница… А теперь вот так… — и повел ее рукой вниз, к самой головке. И назад, к основанию, чувствуя, что как мысли одна за другой покидают его мозг, растворяя все его существо в этой неумелой, незамысловатой ласке…

Какой-то слишком… неумелой — пришло вдруг понимание. Боже ж ты мой, а не девственница ли она?

Откинув одеяло, Пол позволил ей убрать руку и сел.

— Вера, а ты, случайно… — вдруг сам ракрасневшись, он запнулся, подыскивая слова. — Ты уже… была с мужчиной?

Она еще больше вспыхнула, открыла рот, закрыла его… и отвернулась.

— Что, так плохо, да? — еле слышно пробормотала она, нервно сплетая пальцы рук.

Он чуть не рассмеялся — ага, так плохо, что еще пару минут и он кончил бы прямо в трусы, так и не проверив, девственница она или нет.

Взял ее за подбородок, повернул к себе лицом — ишь ты, и впрямь расстроилась, глаза на мокром месте. Не удержавшись, провел пару раз большим пальцем по припухлым от вчерашних поцелуев губам, чуть раздвигая их… И зашипел от боли — эта нахалка укусила его!

— Ах ты маленькая… — одним резким движением он перевернул ее на спину, зажимая руки выше головы.

И уже не смог сдержаться — навалился на нее всем телом, раздвигая коленом стройные ноги, покрывая поцелуями шею… Рукой протиснулся между их телами, стаскивая трусики на бедра — полночи только и мечтал об этом…

— Пусти… — выдохнула она ему в ухо.

Пустить?! Серьезно?! Сейчас?!

Отрывисто дыша, он поднялся над ней на руках и тут же замер — утонул в ее невыносимо невинных глазах. И понял, что движения лишнего не сделает против ее воли.

— Пустить? — осторожно спросил, и тут же чуть по лбу себя не хлопнул. Вот дурак! Кто ж такое спрашивает? А вдруг и в самом деле захочет прекратить? Домой того и гляди попросится…

— Да. Я хочу… сама.

Оу. Не врубаясь, он нахмурился. Что она имеет в виду? Может не так выразилась?

Но Вера уже отпихивала его ладошками, заставляя скатиться с нее и опрокинуться на спину. Сама уселась рядом, покусала губы, и вдруг кивнула, будто сама с собой спор выиграла. Пряча от него глаза, попросила.

— Покажи мне. Как… надо.

Он даже зажмурился на мгновение — до такой степени стремительно мир заплясал у него перед глазами… Кровь забухала в виски медным колоколом, член напрягся так, что грозил порвать боксеры к чертовой матери.

Как надо…

— Да никак не надо, — хрипло ответил он внезапно пересохшим ртом. — Просто ляг на спину и стони погромче. Можешь орать, когда совсем хорошо станет — мне нравится…

Она нетерпеливо мотнула головой.

— Не хочу… лежать и орать. Хочу, чтобы ты мне показал… как тебе хорошо, — от смущения у нее стали путаться слова и усилился акцент.

— Ты что… девственница? — почему-то ему было крайне неудобно произносить это слово, будто в нем было что-то… нелепое. В его окружении девственниц не было уже с последних классов школы и, насколько он помнил, лишать кого-то девственности — не самое приятное занятие.

Но Вера опять помотала головой.

— Нет. У меня был… парень. Но…

Уф. Уже легче. Он выдохнул.

Приподнявшись на локте, притянул ее к себе за шею, сообразив, наконец, о чем весь этот сыр-бор c «покажи мне».

— Вы занимались сексом под одеялом, стесняясь друг друга и не включая свет? И ты ничего не умеешь?

Она неловко пожала плечами.

— Не хочу лежать, как бревно…

Не выдержав, он закрыл ее рот поцелуем — пусть лучше целуется, чем все эти глупости. Притянул на себя, медленно откидываясь на подушки — так что в конце концов ей пришлось оседлать его, оказавшись прижатой к его достоинству своим самым чувствительным местом.

Смешно пискнув, Вера толкнулась ему навстречу…

— Урок номер один, — сквозь вату в ушах услышала я, как только Пол отпустил мои губы.

Непроизвольно облизываясь, я вернулась в вертикальное положение, но он подвинул меня еще дальше и заставил слезть с его бедер. Потом, без единого предупреждения, стянул с себя боксеры и выкинул их за кровать.

Совершенно онемев, в первый раз в своей жизни, я смотрела на часть мужского тела, которую до сих видела только в порнографических фильмах. Довольно большую… часть — во всяком случае в возбужденном состоянии. Однако же, несмотря на размер, его достоинство был аккуратным, ровным и на первый взгляд очень гладким. Можно даже сказать, красивым.

Как подобная штука ощущается внутри моего тела я помнила, и даже один раз — стыдливо — потрогала, перед тем как мою руку отбросили в сторону и пропихнули орган по назначению. Но вот так, при свете дня, пусть и приглушенном жалюзи…