– Давай! Я на позиции!

Лазаренко заставил себя уснуть без препарата. И больше никаких снов не видел. Вот только внезапно возникшая тревога щипала сердце, заставляя капитана ворочаться.

В 20.15 Рыжов разбудил Лазаренко:

– Подъем, командир! Духи строятся на развод.

Капитан стряхнул с себя остатки сна, подполз к прапорщику:

– И сколько бандюков вышло на построение?

Прапорщик ответил:

– Двенадцать!

– Группа!

Офицеры усилили внимание.

К построенным в шеренгу наемникам вышел Хамид. Минут пять, осмотрев подчиненных, о чем-то инструктировал их. Рыжов настроил прослушку, но понять язык, на котором говорил помощник Саммада, спецназовцы не смогли, хотя владели пушту. Но бандит использовал другой, незнакомый язык. Впрочем, догадаться, о чем он инструктировал заступающий в наряд караул, было несложно. О бдительности, порядке отдыха и периодичности донесений, о действиях в случае обнаружения посторонних лиц или чего-то подозрительного. В общем, о чем наряд инструктируют и в Российской армии. После инструктажа командир группы отдал звучный приказ, и боевики разошлись парами по четырем направлениям. Двое отошли к блиндажу. Сам командир группы с одним наемником прошел к ближайшей от позиции спецназовцев палатке.

Прапорщик проговорил:

– Вот и дежурку их определили. Там рация! Еще одна в блиндаже.

Капитан спросил:

– Почему в блиндаже одна станция? Там их может быть несколько, и обязательно система спутниковой связи. Саммад наверняка поддерживает контакт с забугорными хозяевами!

Рыжов спорить не стал:

– Возможно, и так, что для нас совершенно не принципиально. Пусть он хоть с Белым домом связь поддерживает. Это его не спасет! Теперь ждем построения на отбой. Может, сегодня Костыль ради нас сделает исключение и выйдет к своим наемникам?

– Черт его знает! Но думаю, Рыжий, все решится утром. В 9.00!

Прапорщик поправил капитана:

– Начнет решаться! Отстрел Саммада – это только начало главного для нас этапа. Вот когда уйдем за Ак-Мартан, тогда можно говорить о решении проблемы. И то условно. До выхода к вертолетной площадке и посадки на борт!

Проводив новый караул к постам и дождавшись возвращения старого, капитан вновь отполз в глубь позиции. Мысли о брате не давали ему покоя. И что за чертовщина? Никогда ранее с Лазаренко подобного не бывало. Что же произошло сейчас? Или виной всему нервы, натянутые как струны? Напряжение организма, несмотря на то что спецназовцы внешне не выказывали его? И это может быть! Все может быть.

Лазаренко вернулся к Рыжову, приказал:

– Давай, Рыжий, на боковую, за лагерем следить буду я!

– Не рано ли?

– В самый раз! Мне уже не уснуть, а двоим торчать на позиции только мешать друг другу и отвлекать от цели. Иди! Спокойной ночи! Дай бог, чтобы тебе такой же сон, как мне, не приснился!

Прапорщик отложил винтовку:

– Как скажешь, командир! Знаешь, я сплю чутко. Только шепни, проснусь!

– Спи! Там видно будет, будить тебя или нет.

До утра время прошло спокойно. Лагерь спал. За ночь начальник караула дважды обошел посты. Те, что находились в лесу и на флангах базы. На скалу по еле заметной тропинке бандит не поднимался. Но связывался с верхним постом, если судить по тому, что подносил рацию ко рту.

6.00. В лагере помощник начальника караула объявил подъем. Бандиты организованно вышли из палаток, провели комплекс упражнений общефизической зарядки. Затем по очереди выстроились в туалет и к большому корыту, куда по соскам длинной трубы стекали струйки воды. Прав прапорщик. Хамид держит в лагере почти армейский порядок.

Проснулся и Рыжов. Ополоснул лицо водой из фляги, спросил:

– Как ночь, командир?

– А как она может быть? Раз ты спал, то Саммад не покидал блиндажа, иначе мы были бы далеко.

– Ясно! Сколько у нас сейчас времени?

И взглянув на часы, сказал:

– 6.40. Сейчас, по идее, духи должны порядок в лагере навести, позавтракать да и построиться перед блиндажом.

Капитан проговорил:

– Что-то я не вижу, где готовился бы завтрак. Ни полевой кухни, ни костров!

– Наверное, сухпаем рядовой состав обходится. Саммад наверняка горячим питается.

– Вместе с Хамидом.

Прапорщик отполз немного в сторону, где быстро оборудовал запасную позицию. Оба офицера с этой минуты наблюдали за лагерем только через оптический прицел своих мощных снайперских винтовок «СВДС». Их после работы придется выводить из строя и бросать. Лишний груз при отходе может сыграть роковую роль. Да еще если этот отход планируется в горной местности.

7.40. Боевики, получив пакеты армейского сухого пайка из той же палатки, где Саид разгрузил вещмешок со взрывчаткой, разошлись по палаткам.

Капитан, не отрываясь от прицела, спросил прапорщика:

– Рыжий, ты нашего чечена видел?

– Видел! С каким-то бородачом. Они вошли в третью от дежурной палатку. А что?

– Да ничего, просто я его из виду потерял.

– На месте он!

– Это хорошо!

8.30. Помощник дежурного по лагерю подал команду на общее построение. Наемники начали выходить из палаток и строиться в шеренги по двенадцать человек. Или три боевые группы. Четвертая несла службу в карауле.

Строй обошел Хамид. Кому-то сделал замечание, кому-то поправил оружие, кого-то дружески потрепал за шевелюру. Головных уборов боевики не имели. Лишь зеленые повязки с арабскими символами.

Обойдя строй, помощник главаря вышел на середину поляны, посмотрел на часы.

То же самое автоматически проделали и Лазаренко с Рыжовым. 8.56.

Еще 4 минуты. Одноногий главарь, по словам Саида, выходил на утреннее построение своей банды в одно и то же время, в 9.00!

Прошло две минуты.

Из блиндажа вышли двое арабов с американскими винтовками в черных бейсболках и таких же черных очках – личные телохранители Костыля. Они встали рядом с Хамидом, широко расставив ноги в натовских высоких ботинках.

И… наконец, хромая, с тростью в руке, из подземелья, перекрытого несколькими настилами крупных бревен, показался сам Саммад.

Прапорщик мгновенно доложил командиру:

– Цель зафиксирована!

Капитан ответил:

– Внимание, Рыжий! Первый я, второй, контрольным, ты! Огонь!

Два хлестких выстрела слились с голосом Хамида, начавшего подавать команду, оборвав его на полуслове: