Парнишка, видимо, что-то чувствовал. Постоянно встревоженно оглядывался, перескакивая через водостоки и прочие препятствия по пути. Я надеялся, что его отправят куда подальше, как только мы придем.

Эта фавела была близнецом той, где я провел всё это время. Такие же конструкторы домиков, кособоких, разноцветных и увитых лианами. Те же горшки с растениями у дверей и баки с водой на крышах. Спутниковые антенны, стертые ступени бесчисленных лестниц.

Такие же лабиринты и тупики. Здесь жили так же.

Но я пришел не за этим. И отгонял обманчивый порыв не вредить никому. Во мне говорил Барон и я был полностью с ним согласен. Никто не имеет права брать моё. Во мне достаточно силы, чтобы разнести целый квартал. А всех, кто встанет на моём пути, отправить в мир мертвых.

Пацан привел меня к весьма скромному дому. Пара этажей, небольшой газон и фонтан с сисястой статуей. Аляповато, но мило. У Карлоса было не очень со вкусом, но он старался.

Дверь была распахнута настежь. И хозяин дома и фавелы уже ждал на пороге.

Мальчишка остановился ещё у дороги. Вот и славно, не попадет под раздачу. Я сосредоточился на окутавшем меня холоде. С неба полило, а Карлос сделал шаг ко мне, выходя на свет.

Глава 21

Я бы готов ко всему. Заморозить всю округу, превратить каждого, кто против меня, в зомби, отправить их к духам предков, голыми руками уничтожить врагов, сколько бы их не было.

Ко всему, но не к этому…

В свете уличного фонаря стоял Кирилл Резников, мой друг детства и правая рука, самый безбашенный член нашего отряда. Отряда и семьи, которую я искал.

Я моргнул и потряс головой.

Это был всё тот же латинос, фотографии которого я видел. И не он в то же время. Кир, мать его! Что за… Это магия, иллюзия какая-то?

Лицо Карлоса из воинственного тоже превращалось в крайне растерянное. Он зеркально повторил за мной — моргнул и потряс головой. Растерянно и как-то жалобно спросил:

— Командир?

— Кирюх?

Мы одновременно сделали шаг навстречу друг другу. Замерли, оба не веря своим глазам. Нет, это точно наваждение!

— Что за… — полился отборный мат с его стороны. — Меня этим не обманешь!

— У тебя шрам был, на жопе, — выдал я, даже не задумываясь. — Во втором классе сел на скамейку с гвоздем. Тебя зашивали и ты неделю в школу не ходил, потому что сидеть нормально не мог. Потом свел его в универе, чтобы никто не ржал над тобой.

Его рассказ об этом давнем факте внезапно всплыл в памяти. Всё это время я подавлял любые воспоминания о друзьях, чтобы ностальгия не отвлекала меня от главной задачи. Найти их, а уж потом от души порефлексировать.

Сейчас прорвало и события прошлого яркими картинками заполонили голову.

Историю эту, с гвоздем, Кир мне рассказал во время одной из попоек после выполнения операции, где всё пошло не так. Мы тогда чуть не потеряли двоих наших и после знатно оторвались на Кубе, острове свободы. Кирилл перебрал с ядреным самопальным ромом и признался мне в самом постыдном для него шраме. Хохотал над тем, что тогда ему казалось это чем-то позорным. Что мол, если бы не молодость, оставил бы шрам и сочинил невероятную эпическую причину его получения.

Правда на следующее утро сделал вид, что ничего подобного не говорил. Я понял, что он хотел забыть об этом, несмотря на собственные шутки. Больше эта тема не поднималась, так о ней никто кроме меня и не узнал.

И вот история всплыла, в другом мире, посреди трущоб, осажденных военными. Сюр какой-то, байка про шрам на жопе вместо желания убить…

Карлос-Кир охеренел до самого предела и замолк на долгие минуты. Кажется, можно было услышать, как натужно скрипит его мозг.

Мой тоже болезненно переваривал новые вводные. Он же… Совсем не похож на себя в прошлой жизни, в том мире. Все мои теории рассыпались в прах. Если это он…

Я недоверчиво нахмурился и прищурился на главаря. Тот вдруг расплылся в издевательской ухмылке:

— А помнишь ту горячую блондиночку в Банкоке? Ты тогда собирался с ней на неделю…

— Стоп! Ещё слово и прибью, Кир!

Все имеют право на ошибку. Благо хоть не фатальную… Но после его слов я окончательно поверил что передо мной мой старый друг. Он-то тогда и спас меня от участи пострашнее плена или смерти.

Кирюха, сукин сын!

Он заржал, прямо как всегда это делал — помесь лошадиного ржания, переходящая в хрюканье на пике веселья. Мой рот невольно расплылся до ушей. Мы вместе сделали последний шаг навстречу и крепко обнялись, яростно хлопая друг друга по спине.

— Кирюха!

— Петька!

Наше бурное воссоединение наблюдали с распахнутыми ртами. Кир, он же Карлос, всё таки подстраховался и выставил бойцов, которые от такого зрелища повылезали из своих укрытий.

Рядом появился мальчишка, дернул Кирилла за штанину и изумленно спросил:

— Па, ты чего? Кто это?

— Друг это мой, малой! Командир… — он осекся на миг и разулыбался ещё больше: — Брат мой.

— Твой брат — Мертвый Барон? — пацан вытаращился на меня с восторгом.

Я вдруг сообразил, где я и с кем. Взглянул на Карлоса по-новому:

— Сын?

Чёрт, сколько времени он тут тогда? Как вообще это возможно? Кир смущенно кивнул и тепло потрепал мальчишку по голове, испортив тому идеальную прическу. Парнишка увернулся и насупился, приглаживая волосы.

— Да, командир, сын, — с гордостью ответил Кир и пожал плечами, — Вот как-то так получилось…

Я не знал, что сказать. Вот уж не думал, что попаду в такую ситуацию, когда сразу и не подобрать слов. Он завел себе семью, ребенка… Наш Псих. Псих! У него же был именно такой позывной, прямо как прозвище в этом мире, Мэраду. Кто бы мог вообще догадаться?

Кир всегда был отчаянный, почти на грани разумного. Все самые безумные идеи исходили от него. И не всегда их отвергали. Он мчался вперед по жизни и обладал таким везением, что казалось невозможным. Псих…

Чёрт! Всё логически выстроенное мною рушилось. В башке гудело.

— Ох и многое нам нужно обсудить! — Карлос не замечал происходящего со мной. — Пойдем в дом, дружище. Может умоешься? — он указал на моё лицо.

Я усмехнулся. Неужели он подумал, что это я сам намалевал? Я молча отозвал лик Барона.

— Ну ни х… — Кир вовремя остановился, вспомнив о сыне. — Так ты и есть Барон? Ничего себе… Подожди, ты же…

Он снова впал в прострацию. Ну да, внешность последнего герцога ди Сантуш ему была прекрасно известна. Ведь за его головой он послал отряд наемников.

— Ну дела… — всё, что он смог сказать.

— Дела, — подтвердил я. — Надо поговорить, наедине.

Повторять было не надо. Мой друг вмиг вернулся в роль знаменитого главаря фавелы и раздал всем указания. Парнишку отправил спать, а меня пригласил внутрь.

Дом был очень уютным и обжитым. И, как бы странно это ни звучало, русским.

Всё таки у всех есть свои особенности в обстановке, выборе мебели и расположении помещений. В Рио, насколько я видел, после входной двери сразу же находилось основное помещение, объединяющее гостиную и кухню. И, как правило, самое большое в доме.

Никаких прихожих, где полагалось раздеваться и надевать тапочки. И так все в шлепках ходили, переобуваться было не принято. Максимум — ходить босиком по прохладному плиточному полу.

Когда круглый год жара и влажность, о каком паркете или линолеуме могла идти речь? В бедном варианте это был бетонный пол, отшлифованный и покрытый лаком для более зажиточных жителей.

Кирилл свой дом сделал вразрез с местными традициями. За дверью меня встретила самая настоящая хрущевская прихожая. Узкая и вытянутая, с крючками, тумбами и рядом обуви. Даже зеркало с ключницей имелись.

Хозяин мою сдержанную улыбку заметил и поделился наболевшим:

— Ты бы знал, как строители артачились! Не делается так и всё тут. Не владей я строительной компанией, хрен бы они сделали как я хочу. Это не как у нас было, когда любой каприз за ваши деньги, эх.

Дальше было более привычно, просторная гостиная с обеденным столом. Правда и тут он отличился, украсив одну из стен подобием советской стенки. Открытые полки, закрытые и дыра под телевизор с нереальной диагональю.

Отсюда вели несколько закрытых дверей, в одну он заглянул и велел накрыть стол.

На зов явилась дородная женщина в белом переднике и принялась выставлять угощения. Больше всего меня удивила