Так что кормила ее далеко не литература. Но при этом Дана издавала книги, организовывала творческие вечера, однажды даже учредила литературную премию. На фоне всего этого она искренне считала себя меценатом, которому можно простить небольшие финансовые грехи.

Дана вольно трактовала нормы морали, но дурой она не была. Она не кричала о том, что делает, всю правду о ее проектах знала лишь небольшая группа посвященных. Этим людям Дана доверяла, считала их друзьями — общая фотография, сделанная в редакции, до сих пор висела на стене ее палаты.

И все же у кого-то из ее команды язык оказался слишком длинным. Арсения получила наводку, и началось расследование, которое и отправило Дану в клинику на долгие годы.

— Но я все-таки победила! — торжествующе завершила свой рассказ она.

— Каким образом? Тем, что комфортно устроились здесь?

— Мне не нравится ваш тон! Тем, что она ничего по-настоящему не добилась. Она-то думала, что не мне гадит, а прямо-таки дракона побеждает… Ну не дура ли? Очень скоро она увидела, что проекты, с которых вынужденно ушла я, подхватили другие люди. Это по ней здорово ударило!

— Откуда вы знаете, что она заметила и что по ней ударило? — удивился Кирилл.

— Она сама мне сказала! Не такими словами, но… я же поэтка, я вижу суть людей! Это дар. Когда она пришла ко мне, это разочарование прямо полыхало у нее на лбу!

— Она приходила сюда?

— В эту самую комнату! — подтвердила Дана. — Не знаю, чего она изначально хотела… Может, самолюбие потешить за мой счет? А вот облом! Она увидела, что я живу хорошо. Я работаю, я нужна людям, я делаю правильное дело! Она ничего не добилась. Жизнь идет так, как надо, и ни одна падаль этого не изменит!

Это и правда было странно… Зачем Арсении понадобилось приходить? Чтобы поиздеваться над женщиной, которую она победила? Но такое поведение не соответствовало образу журналистки, сражающейся за правду.

В любом случае, тут ее ожидало разочарование.

— Я ведь была права? — допытывалась Дана. — Вы ее коллега, но вы нормальный, я вижу, я людей читаю, как книги! Вот кто я для вас?

— Да самая обыкновенная мошенница…

Кирилл и сам не брался сказать, зачем ляпнул это. Ян ему сто раз говорил: если отправляешься на задание, засунь свою честность подальше. Она никому не нужна, ты никого не спасешь и не исправишь.

Ну и конечно, Дане не нужно было его мнение — ей нужно было повторение ее мнения. И Кирилл тут же пожалел, что ответил честно, но было уже поздно. От дружелюбия, которое он получил, назвавшись врагом Арсении, не осталось и следа.

Он предполагал, что Дана оскорбится или разрыдается, она делала такое на суде. Однако она неожиданно рванулась на него разъяренным быком.

— Ах ты мразь! Ты тоже меня подставить решил?!

Она двигалась с поразительной для такого человека скоростью. Кирилл ничего подобного не ожидал, да и отскочить здесь оказалось некуда: палата была совсем небольшой. Так что Дана попросту снесла его, как металлический шар сносит здания. Если бы Кирилл обладал худшей спортивной подготовкой, он бы и вовсе оказался на полу, под ногами разгневанной поэтессы. Но ему каким-то чудом удалось избежать падения, больно ударившись спиной о деревянную дверь.

Дана была значительно ниже его, но это ее нисколько не смущало. Пухлые руки без сомнений тянулись к его горлу, лицо побагровело и покрылось блестящей пленкой пота. Саму поэтессу Кирилл не боялся — но боялся, что она сейчас тут умрет, повиснув на нем. Основания для такого были: Дана хрипела все громче, она уже почти задыхалась.

К счастью, грохот, который она устроила во время атаки, все же привлек внимание санитаров. Они ворвались в палату, с трудом отстранили атакующую меценатку от жертвы, кое-как откатили на кровать. Да и Кирилл в палате не задержался, он поспешил выскочить в коридор.

— Вали отсюда! — вопила ему вслед Дана. — Или я сожру тебя, понял? Сожру!

Не верить ей в этот момент просто не получалось…

Он ожидал, что ему устроит выговор как минимум персонал больницы, а может, и к начальству отведут. Однако в коридоре его встречал на удивление флегматичный врач.

— Она предпочла орать, да?

— Предпочла? — переспросил Кирилл. — А что, были другие варианты?

— Плакать. Дана любит внимание. Она с готовностью рассказывает, чего она добилась и как спасла литературный мир. Но потом она обязательно начинает или кричать, или плакать. Правда, в драку обычно не бросается, тут вы рекордсмен.

— Все равно не понимаю, зачем ей это…

— Чтобы ее слова не были использованы против нее, — равнодушно пояснил врач. — Так она может болтать что угодно. При желании она могла бы освободиться. Но ей здесь понравилось, она получает все то, что и снаружи, с меньшими усилиями. И давит на жалость, утверждая, что ее заперли за активную жизненную позицию. Да и потом, с едой у нее большие проблемы. Она это понимает, ей спокойней, когда рядом постоянно находятся медики.

— Это правда, что к ней приходила Арсения Курцева?

— Я не знаю, кто это.

Кирилл открыл на смартфоне фото Арсении — прижизненное, конечно, лишний раз смотреть на статую без кожи не было смысла. Однако врач лишь покачал головой:

— Я не смотрю на тех, кто к ней ездит. Они бывают тут не так уж редко, если руководство это позволяет, мое какое дело? Я могу только сказать, что она здесь живет даже более насыщенной жизнью, чем на свободе.

В это Кирилл готов был поверить. Если Арсения действительно добивалась справедливости, а потом заглянула сюда, ее ожидало серьезное разочарование.

К машине он брел в паршивом настроении. Он-то надеялся предоставить Яну уже готовую версию, хотя дядя ничего такого не требовал, а тут все попросту разваливалось… Ему хотелось поехать домой и отдохнуть от всего этого, чтобы вернуться к расследованию завтра, со свежей головой.

Не вышло. Когда Кирилл добрался до машины, он сразу понял, что на ней уже никто никуда не поедет.

Над автомобилем знатно поработали. Все четыре шины оказались пробиты, окна залили белой краской, а на капоте теперь алела надпись, сделанная губной помадой: «Если не отстанешь, вместо шин будет твое лицо».

— А отец еще говорил, что это близнецы вечно влезают в какие-то неприятности, — проворчал себе под нос Кирилл. — Похоже, это все-таки заразно…

Глава 10

Минуты спокойствия стали редкими и особенно ценными. Ян никогда их не торопил, потому что знал, насколько скоро придется