Переезд к бабушке Ксения помнила смутно. Весной оказалось, что они забрали с собой немногие вещи: родительскую кровать, шкаф с одеждой, письменный стол Ксении, компьютер, проигрыватель с дисками, фотографии, медали, книги… Бабушка хотела взять кота Матвея, но он сбежал и больше не появился ни там, ни здесь. И куда-то пропал новенький мобильный телефон, недавний подарок мамы.

В бабушкиной квартире нашлись удивительные предметы. Интереснее всего были два зеркала: в Ксюшиной комнате и ванной. Раньше, приезжая к бабушке в гости, Ксения не обращала на них внимания, а теперь пригляделась и поняла, что они отражают двух разных девушек. Ещё удивительнее было то, что обе они, каждая по-своему, нравились ей.

Совсем недавно Ксения как можно быстрее проходила мимо зеркал, но, вернувшись из «Лесного», вдруг подружилась с ними. Причина была в ней самой: расцветала день ото дня, догоняла своё убежавшее вперёд тело. Ей больше не приходилось врать, что она весит шестьдесят два килограмма, – говорила чистую правду, шестьдесят три. Глядясь в зеркало, висящее на стене в комнате, Ксения видела себя гибкой, сильной, стремительной, с высокой шеей, гордым разворотом плеч, даже с рельефными мускулами пресса. Сразу и не верилось, что она и эта девушка – один человек. Чтобы убедиться, Ксения прыгала, доставая ладонями потолок, приседала на одной ноге, вытягивая другую пистолетом, с удовольствием отжималась и, радуясь неутомимости, без конца повторяла самые быстрые танцевальные шаги.

Иное зеркало было в ванной. Оно отражало кого-то воздушного, невыразимо хрупкого. Нежный овал лица – куда только делись недавние резкие скулы, – талию почти можно обхватить пальцами, и тонкие руки, и небольшая, идеально округлая, глядящая чуть в стороны и вверх грудь… К ней так и хотелось прикоснуться, и Ксения прикасалась, закрывая глаза, вздыхала и представляла в эти минуты… чаще всего, коротко стриженного светловолосого пловца из «Лесного», Германа или Георгия. Вряд ли она увидит его вновь… Может быть, летом, если он опять приедет в пансионат? Или вовсе никогда.

Настойчивее других ей звонил Рома и всё приглашал, приглашал в гости. И однажды в воскресенье она собралась и поехала. Они договорились встретиться на «Ладожской» в два часа. Ксения опоздала не больше, чем на пять минут, и, поднявшись по эскалатору, заметила Рому возле газетного киоска. Не спеша прошла мимо; Рома поднял взгляд, скользнул по идущим людям, и опять о чёмто задумался. Ксения остановилась рядом, тронула его за руку. Он встрепенулся и с улыбкой сказал:

– Привет! Откуда ты? С улицы?

– Нет, только что прошла мимо тебя.

– А где я был? Почему не видел? Она пожала плечами:

– Наверное, сильно изменилась.

– Да. Ты ещё лучше стала. Идём, нам пять остановок на трамвае…

Если бы Ксения узнала, о чём он задумался, то, возможно, сразу отошла бы в сторону. Или съездила в гости, потом отошла. Приехав к метро минут за двадцать до условленного времени, Рома стоял в вестибюле, волнуясь, представляя, как она поднимется, такая же волшебная, как была летом, он увидит её, поспешит навстречу… И сигнал телефона о том, что пришло сообщение, Рому почти не отвлёк. Он прочитал на дисплее:

…и удивился: «Как она узнала мой номер?» Вспоминать, кто такая Лида, не пришлось, хоть он ни минуты не думал о ней, вернувшись с летних сборов. Стереть сообщение почему-то не решился и вскоре получил новое:

Его уже стёр, решив, что хватит одного. Рома не собирался отвечать, но всё равно вспомнил её, и не просто как одну из многих случайных знакомых. Он представил её рядом – такую, как видел в последний раз. Это было во время дискотеки, на которую он так и не вернулся. Испуганная, дрожащая, в слезах, с разбитой губой, Лида вставала на ноги, опираясь на его плечо. Совсем беззащитная, а недавно была уверенной в себе, дерзкой, нахальной…

6

В гостях Ксению ждали. Навстречу ей, держа за ошейник пушистую овчарку, в прихожую вышла симпатичная девушка в джинсах с бахромой, просторной футболке и с русыми волосами, заплетёнными в две косички, как у Пеппи.

– Марина, – назвалась она. – Ты Ксения? Очень приятно, я тебя такой и представляла. А я старшая сестра этого обормота.

Рома едва слышно хмыкнул, но промолчал.

– Я уже занимаюсь у вас в клубе, – продолжала Марина, пока Ксения разувалась. – Тебя все помнят и ждут. Да и Ромка все уши прожужжал…

– Не так уж и много говорил, – не выдержал Рома.

– А это Альма, – будто не замечая, сказала Марина. – Альма, свои!

Предупреждать Альму было ни к чему, она и так подняла в прихожей ветер, размахивая упругим хвостом.

– Красавица. А что за порода? – спросила Ксения и, присев на корточки, погладила зажмурившуюся собаку. – Морда, как у немецкой, но шерсть…

– Длинношёрстная немецкая, – объяснила Марина. – Самая лучшая, да, Альма? Сядь. Вот так, молодец. Дай лапу. Лапу, говорю! Ай, умница какая!..

Наконец, из комнаты вышел глазастый малыш с более тёмными, чем у брата с сестрой, волосами.

– Это Илья, – сказал Рома. – А это Ксюша. Илья, скажи: Ксюша.

Илья поглядел на неё, собираясь с духом, потом выпалил:

– Тюта, – и, отвернувшись, убежал обратно.

– Засмущался, – объяснила Марина. – Давай пойдём к нам, а он, когда захочет, сам придёт.

Но первым делом Ксения вымыла руки, заглянула на кухню, познакомилась с мамой, Евгенией Васильевной, и выпила чашку чая. Потом пришла самая старшая сестра, Ира, – очень похожая на Марину, но повыше ростом, с чуть более тонким лицом и в очках. Сёстры увели гостью в девичью комнату, усадили на кровать и стали показывать альбомы с карандашными рисунками; а затем, постучав, к ним вошли Рома с Ильёй.

– Сколько тебе лет? – спросила Илью Марина, распустившая русые косички и перед зеркалом сооружавшая на голове какой-то замок с башнями и стеной.

– Уже четыре, – ответил малыш, смущаясь гораздо меньше, чем вначале.

– В июне исполнилось, – пояснила Марина.

– А раньше говорил, что ему семь лет, – вспомнила Ира. – Он тогда знал две цифры: один и семь. Просишь что-нибудь сосчитать, Илья считает: один, семь, один, семь, один, семь… На чём остановился, столько и есть.

Илья совсем осмелел, пожал Ксюшину руку и стал расспрашивать:

– Ты дома купаешься?

– Конечно, – ответила она. – Разве не заметно?

– Я тоже купаюсь. А ты дома спишь?

– Да, – сказала она. – Только дома, больше нигде.

– Я тоже, с мячом, – продолжал Илья. – Будешь со мной спать?

Брат и сёстры засмеялись и стали объяснить ему, что думать об этом ещё рано. Илья убежал, как будто вновь от смущения, но тут же вернулся с футбольным мячом и позвал гостью играть.