Наверное, мое общество в больших дозах действует утомительно. Бедняга упал на колени, начал биться головой о порог, задергался в эпилептическом припадке, пуская пену изо рта. В общем, перенервничал слегка. Мы же весь перелет общались, потом по дороге сюда поболтали. Впрочем, болтала преимущественно я, мой страж старательно зажимал истекающие кровью уши.

— Вам принесут одежду, драгоценности, косметику для сегодняшнего вечера, — Андрей утер пену с губ и продолжил: — Естественно, будет подобран новый гардероб, но большинство вещей доставят завтра. Прошу серьезно отнестись к данному вопросу. Приводите себя в порядок, отдыхайте, слуга придет…

…отвести вас на эшафот.

— Ясненько, — мило улыбаюсь. — Экскурсия по музею будет?

— Господин Валленберг желает лично показать особняк, — Андрей мягко подталкивает меня вперед.

Лабиринт коридоров и лестниц. Блеск и величие миллиардных капиталов. Каждый уголок незримо пропитан успехом, славой и гордыней.

Чувствую себя героиней фильма, персонажем волшебной истории. Золушка, твою мать.

Неприятный холодок порхает под ребрами, не позволяет расслабиться ни на секунду. Эйфория спадает быстро, оставляя наедине с жестокой истиной.

«Будут и наручники, и плети», — насмехается внутренний голос.

Выделенная мне комната крута до безобразия, однако роскоши хватило сполна, жажду краешек покоя.

Процедура омовения не приносит радости моей мятущейся душе. Вода бодрит, но не отрезвляет. Тщательно вытираюсь, кутаюсь в халат плотнее, бесконечно долго изучаю свое лицо в зеркале. Синяк заметно побледнел, без проблем исчезнет под слоем тонального крема.

Остается следовать правилам. Голову выше, плечи распрямить, грудь вперед, зад назад. Не падать духом. Соберись и улыбнись.

На кровати заботливо разложено «все необходимое»: широкий выбор косметики, удивительно красивое кружевное белье, чулки, маленькое черное платье, изящные туфли, о которых я давно мечтала, рассматривая дорогущие модели в Интернете, и еще кое-что — бархатная коробка. Открываю и невольно зажмуриваюсь, ослепленная сиянием бриллиантов. Это совсем другие бриллианты, отличаются от подаренных на Новый год. Сверкают гораздо ярче, выглядят намного масштабнее. Ожерелье, судя по виду, способно задушить своей тяжестью. Сережки впечатляют не меньше. И кольца… Господи, сколько же их? Сколько же в них карат?

Настроения краситься нет, но и облезшим бомжарой ходить надоело. Забыла, когда последний раз наводила стрелки. Позор на мою изрядно поседевшую голову.

Выше нос, все не так уж плохо.

Да, намного проще, если бы фон Вейганд не откладывал расправу в долгий ящик, если бы он сразу наказал за неосторожное проявление заботы и нежности, за собственную слабость.

Послушно экипируюсь согласно указу свыше. Смотрю на себя в зеркало и не узнаю.

Кто эта маленькая девочка в платье и драгоценностях взрослой тети? Откуда тревога и блики ужаса в ее глазах? Почему губы накрашены вызывающим красным?

Вкрадчивый стук заставляет задрожать. Но на поверку это оказывается всего лишь слуга.

— Приветик, ну, или как там у вас говорят? Хэллоу. Гутен Абенд?

Молчание в ответ. Отработанная улыбка в стиле Андрея, приветливое выражение лица. Не понимает или делает вид, что не понимает.

Обуваюсь, балансирую на высоченных каблуках. Кажется, кое-кто отвык от нормальной женской обуви.

Позволяю провести себя по запутанной сети коридоров, стараюсь игнорировать обезумевший пульс.

Когда-то я была готова продать душу Дьяволу, лишь бы оказаться рядом с фон Вейгандом. Желания порой сбываются, не спрашивая нашего разрешения, и не вполне так, как мы рассчитывали.

Массивные деревянные двери открываются передо мной. Смело ступаю вперед, призываю страхи замолчать. Иллюзия выбора развеяна как дым, испита до дна, отправлена восвояси щелчком пальцев.

Огромный зал нельзя охватить одним взглядом. Легко представить здесь сотни танцующих пар, скучающих аристократов в летах, знатных дам с печатью порока на идеально ухоженных лицах, толпу сногсшибательной красоты моделек и юных рыцарей, подающих надежды.

Буря соблазнов и обольщения. Многоярусные люстры, поражающие самое смелое воображение. Кристально-золотой водопад, кружева, сотканные из кованого железа и россыпей искристых драгоценных камней. Зеркала отражают свет, причудливо преломляют лучи, создают атмосферу мистического и непознанного, особенного мира. Вселенная за чертой добра и зла.

Удивительно, что фон Вейганд не теряется посреди этого кричащего великолепия, не выглядит одиноким или ничтожным в необъятном бальном зале. Наоборот, его сила и могущество возрастают, приобретают новый, прежде тщательно скрываемый, смысл. Он рожден править неукротимой стихией, призван царить на вершине и побеждать вечно.

Замечаю небольшой столик, два стула. Романтический ужин в помещении для званых приемов. Впрочем, не уверена, где и что принято проводить. Надо бы стать более примерной ученицей, освоить азы культурного поведения. Н-да, мне бы сто видов вилочек, ножичков и ложечек запомнить.

— Тебя устраивает новая комната? — спрашивает фон Вейганд, разливая шампанское по бокалам.

— Да, — подхожу ближе, игнорирую слабость в коленях.

— Если захочешь что-то поменять, обращайся к Андрею, — невозмутимый, даже отчужденный тон.

Незримая преграда возникает между нами. Выстраивается мрачная нерушимая стена. Наощупь — чистый холод, но суть ее стократ прочнее льда.

— Выпьем за переезд.

Мои пальцы почти не дрожат, когда я принимаю бокал из его рук.

— Ты… — слова застывают, замерзают на губах.

Не решаюсь, не осмеливаюсь продолжать. Мысли испаряются под горящим взглядом черных глаз. Я обнажена, лишена защиты, распахнута настежь.

— Пей, — звучит непривычно мягко, обманчиво похоже на забытые сцены.

Пузырьки приятно щекочут горло, уносят переживания прочь. Тугая пружина внутри разжимается, становится легче дышать, получается улыбнуться. Но все же… ни секунду не верю в счастливое избавление.

— Когда можно поговорить с мамой?

— Я подумаю над этим, — фон Вейганд улыбается, множатся бесенята в его глазах.

— Я же все делаю… я послушная, — нагло лгу.

— Как тебе Андрей? Никаких проблем не возникает?

Достал этот сутенер-зануда и жутко раздражает, совсем не понимает мой стеб, а с таким чувством юмора хоть в петлю лезть.

— Нормально, — делаю еще один глоток, облизываюсь и тут же краснею, заметив, как поменялось выражение лица фон Вейганда.

Черт, моя помада или мой язык… хм, определенно заводит.

— Я займусь поисками твоего Стаса, — вдруг произносит он.