— Как у тебя все просто получилось. А двери? Ставни на окнах. И потом, я даже не знаю, есть там сторож или нет.

— Узнай. Не горит же. Такие дела с наскока не делают. Подготовка нужна.

— Ты, кстати, проверил брошь?

— Отличные снимки получились. Завтра принесу. Хоть в газету на первую полосу твою бандершу можно помещать. Только пока не ясно, зачем она нам нужна.

— Я уверена, что эта баба имеет самое прямое отношение к исчезновению женщин. Неужели по ее хищной морде этого не видно?

— Возможно. Тут такая путаница. Убивать женщин из-за того, чтобы они не открыли рот? Уму непостижимо. Они же Не свидетели убийства, а работали шлюхами в притоне. Сами рта не раскроют под пытками.

— Так ты думаешь, их убивали? — спросила Настя.

— И не только их. Профессор из Саратова. Что получается? Марина проводила Дмитрия на вокзал и по пути домой исчезла. Дмитрий ехал в поезде с каким-то типом, а перед Рязанью исчезает, а его попутчик сходит ночью в Рязани с его чемоданом. Все сделано с расчетом. Парень этот знал, в каком поезде едет профессор, вагон и купе. Он скупил три свободных места, чтобы ему не мешали.

— Куда же он его дел?

— Кого?

— Труп.

— Это он нам как-нибудь на досуге скажет за рюмкой чая. А пока надо делать, что мы можем делать.

Дверь отворилась, и на пороге появился Журавлев.

— Ба! Какие люди в Голливуде! — воскликнул Метелкин.

—' Легок на помине, — добавила Настя.

— Соскучились? Еду на машине домой и думаю, а дай-ка я мимо нашего офиса проеду. И точно. Левой пяткой чувствовал. Свет в окне горит.

— Ты вовремя. Есть дело, — начал Метелкин.

— Прямо сейчас? Нет, ребята. Мне нужно поспать.

— А как ты ухитрился из Пензы на машине четверо суток ехать? — поинтересовалась Настя.

Метелкин махнул рукой.

— Нашла о чем спрашивать. И кого? Наверняка пару ночей в ментуре ночевал за драку с гаишником или в больнице лежал после того, как ребенка из вольера с тиграми вытаскивал. Это же Журавлев. Он непредсказуем, как его собратья в небе.

— Похоже, — усмехнулся Дик. — Кофейку нальете? А то с ног падаю. Все проще. У меня машину угнали. А сейчас спешу домой. Паренька к себе поселил. Безобидный малый, но невезучий. Надо его покормить.

Настя потянулась за кофейником, а Метелкин стукнул кулаком по столу.

— Бьюсь об заклад, что этот самый паренек и угнал твою машину!

— А ты откуда знаешь? — удивился Журавлев.

— Другой тебя не заинтересовал бы, сочувствующий ты наш. Бомжа ты домой к себе не позвал бы. Смотри, приедешь, а там и табуретки на кухне не осталось. Жаль. Хорошая библиотека была у твоего отца. Всю жизнь собирал.

— Не каркай! — прикрикнула Настя, наливая кофе. — У Дика отличное чутье на людей. Вспомни, где он тебя подобрал и чем ты занимался.

— Я? — возмутился Метелкин. — Да я был лучшим краснодарским репортером. Правда, любил совать свой объектив в замочную скважину. Так за это хорошо платили. Кстати, в Москве я тоже не последний человек. Я выпустил три книги.

— Вот только мы, как твои соавторы, ничего не получили, — напомнила Настя.

— Самому приходилось приплачивать, чтобы их напечатали. Это же хроника, а она остывает через час после сенсации. Книга год готовилась к печати. Чего же вы хотите? Сенсация — как блины. Ее едят с пылу-жару, а не черствую и холодную.

— Ладно. Хватит вам лаяться, — примирительно сказал Вадим. — Рассказывайте коротко, что стряслось, и кого будем на чистую воду выводить.

Он взял чашку и отпил глоток кофе.

Домой Журавлев вернулся в четвертом часу ночи. Сергей не спал. Он сидел на кухне и смотрел в окно, где, кроме черных стволов деревьев, ничего разглядеть было невозможно. На небе висели тяжелые тучи, задрапировав лунный свет.

— Ты почему не спишь? — спросил Вадим, открывая дверцу холодильника. — И не ел ничего.

— Да ты тоже загулялся, — холодно ответил Сергей. — Вот сижу и думаю, что с тобой могли сделать на зоне.

— Зоне?

— Конечно. Поверх забора колючка проходит. Не заметил? Не войдешь и не выйдешь по собственному желанию. Кто их там знает, что у них на уме.

— Нормальные люди. Важно уметь договариваться и находить общий язык. А рваться в бой дело нехитрое. Только шишек себе набьешь, а дело не сделаешь.

Журавлев достал из кармана пачку стодолларовых купюр и бросил на стол.

— Твои пять тысяч.

Сергей вытаращил глаза.

— Только не приставай с вопросами. Работа еще не закончена. Действуем по заданной схеме. Завтра позвонишь по телефону, который тебе дал Хитрово, и встретишься с человеком. Доложишь обстановку, что ему говорить — я надиктую. Выполняй инструкции подполковника. Придет время, ты ему сам позвонишь. У нас есть для Хитрово сюрприз. Радоваться пока рано. Подполковник хочет тебя убрать. И он найдет способ, как это сделать. А нам надо устроить все так, чтобы ты ему был нужен. Живым и здоровым. До тех пор, пока мы сами его не обезвредим. Как? Пока не знаю. Тут такие дела творятся, закачаешься. Поверить трудно. И не поверил бы, если своими глазами не видел бы. Саблей размахивать бессмысленно. Тут особый подход нужен. Ладно, давай спать. Завтра дел много.

Старший следователь областной прокуратуры Коптилин приехал в морг раньше времени, и ему пришлось ждать минут двадцать. Когда появился врач, он привстал и вопрошающе посмотрел на него.

— Ну что, Самуил Ароныч?

Пожилой человек в белом халате с сочувствием посмотрел на молодого человека, у которого еще блестели глаза и который не оброс равнодушием, как щетиной.

— Ничего я тебе хорошего сказать не могу, Даня.

Доктор вымыл руки и сел за свой стол у окна.

— Понятное дело, Рождество прошло, подарков не жду, — продолжал Коптилин. — Отчет потом составите. Мне сейчас ваши термины не нужны. Какова общая картина?

— Эх, Даня, вечно тебе тухлые дела подбрасывают. Мне кажется, ловить тут нечего. Значит, так. Женщину убили в декабре. Точно сказать не берусь. Середина месяца. Тут ведь сложность заключается в том, что она лежала под снегом и процесс разложения совершенно иной. Картина примерно такая. Сначала убийца ее оглушил — ударил тупым предметом по голове. Потом, как мы думаем, изнасиловал. На одежде остались следы спермы. Ну и на прощание полоснул ей ножом по горлу. Думаю, что он знал, как правильно это сделать. Порез не очень глубокий. Но он перерезал артерию, а мог бы и голову отмахнуть. Очень ровный порез. Нож отточен по всем правилам.

— Что вы этим хотите сказать? — переспросил Коптилин.