— Мое мнение простое. Судя по всему, мы имеем дело с маньяком. Скорее всего, выходцем с Кавказа. Там баранов режут таким способом. Я даже был этому свидетелем однажды. Целый ритуал. Ловко у них это получается.

— Этого мне только не хватало.

— Сочувствую, Даня. Что я тебе могу посоветовать исходя из моей тридцатилетней практики? Женщина не молодая, лет сорок. Маньяки предпочитают девочек. А этот хватает то, что доступно. Мне кажется, что таких случаев несколько. Если даже и допустить, будто ты нарвался на гастролера, то одним эпизодом дело не обходится.

— Я уже дал запросы по всем возможным каналам о схожих случаях. Дал запрос и на «потеряшек». Но такую кучу не разгребешь. В день по Москве и области пропадает по сто с лишним человек.

— А зачем тебе все. Только женщины. И те, кого не нашли.

— Все понятно. Тут вот какая загвоздка. Ударили ее или привели в бессознательное состояние где-то в другом месте. А значит, у маньяка возможны сообщники.

Патологоанатом почесал в затылке.

— Ну-ну, и как ты пришел к такому выводу?

— Лесополоса, где нашли труп, никуда не ведет. Если бы на шоссе находилась остановка автобуса, а через лес шла дорога к селу или деревне, то тогда понятно. Жертву можно подстеречь. Но на шоссе нет остановок. Все наоборот. Автобус сворачивает на проселочную дорогу и идет до села вдоль леса. Роща справа, а слева открытое поле. До села четыре километра, и автобус по пути не останавливается. А труп найден в полукилометре от шоссе и в пятидесяти метрах от опушки под деревом. Чистая случайность. Местный старик по весне делает скворечники, ходит в лес с внуком, и они вешают их на деревья. Вот и наткнулись на «подснежника».

— Подснежника?

— Ну да. Так сказал майор из местного ОВД: мол, как весна, так жди «подснежников». Снег в лесу тает, земля оголяется. Тут все и вскрывается. По фотографии женщину в селе не узнали.

— Кто же ее теперь узнает. Там же лица не осталось.

— Да дело не в этом. В селе никто не пропадал и никого не искали. Если допустить, что она ехала к кому-то в гости, то, возможно, попутка подбросила ее до перекрестка. Автобусы редко ходят. Расписание надо знать. Иначе полдня потеряешь. А от перекрестка она пошла пешком до поселка и напоролась. Но тогда не понятно, что там делал маньяк. Место для охоты непригодное. Одна случайная залетная птичка.

— В отчете, Даня, я это укажу, пришли фотографа, но тебя я в мертвецкую не поведу. Уже был прецедент, когда тебя нашатырем откачивать пришлось.

— Да, покойников я не очень люблю.

— Вот и не смотри. Не ту ты себе профессию выбрал, Даниил. Ну да ладно. А приметка одна у покойницы есть. На верхней части правой ягодицы у нее наколочка. Делали профессионалы. Цветная. Цветочек выколот. Типа ромашки с красными лепестками. Вещь интимная, не всем видна, но близкие-то должны знать о татуировке.

— Ладно, Самуил Ароныч. Побежал я. Может, ребята в конторе чего раскопали. А с татуировкой дело кажется не таким безнадежным. Особая примета штука серьезная.

— Удачи. И не мельтеши, парень. В твоем деле спешка ни к чему не приводит. Сначала думай, потом делай.

В отдел Коптилин вернулся не в лучшем настроении. Криминалист доложил ему, что по следам спермы на одежде убитой удалось установить группу крови насильника.

— Хоть какой-то сдвиг, — без энтузиазма обронил Коптилин. — Что еще, Валера?

— Сначала я тебя спрошу, Даня. Установил патологоанатом время смерти?

— Середина декабря. Приблизительно.

— Помнишь, какие морозы были в декабре?

— А при чем здесь морозы?

— Что мы сумку и шубу не нашли, это понятно. Сняли. Обчистили дамочку…

— Почему обязательно шубу? Может, она в ватнике ходила.

— На сей счет есть особое мнение. На женщине надето очень дорогое белье. Фирменные ярлычки. Мы сможем установить, где таким торгуют. В Москве, разумеется. Но когда на улице двадцать пять мороза, а дамочку находят в лесу в тонких чулочках, пояске и трусиках-бикини, то складывается впечатление, будто она направлялась к любовнику либо от него домой. И, разумеется, на машине. С голой попкой в такой мороз можно придатки застудить в считанные секунды. Либо она работала проституткой где-нибудь в теплом месте. Скажем, в баре или ресторане.

— Ей сорок лет, Валера.

— А что, в сорок лет женщина перестает быть женщиной?

— Похоже на правду. Татуировочка на попке. Но зачем, объясни мне, бить шлюху по голове и увозить из Москвы в лес? Наверняка у нее имелось гнездышко для интима.

— Ты хочешь сразу ответить на все вопросы? Причины можно найти разные. Денег у убийцы не было, а бабу хотелось.

— Ну и бросил бы ее в мусорный контейнер в темном дворе. Зачем за двадцать километров через посты ГАИ везти?

На столе затрещал телефон. Валерий снял трубку.

— Пудовкин слушает.

И он слушал целую минуту, потом сказал:

— Сейчас едем.

— Кто это? — спросил Коптилин.

— Майор Братеев. Они прочесывают всю лесополосу и наткнулись еще на одного «подснежника».

— Кажется, скоро у нас на столе целый букет стоять будет. Поехали, Валера. Не скоро мы еще из этого леса выйдем. Прав Ароныч. Такие случаи не бывают единичными.

Картина выглядела так же, как и в первом случае. Женщина лежала у дерева с ножевым росчерком на шее. Одежда на ней был порвана.

— Какое расстояние от того места? — спросил Коптилин майора.

Майор походил на деревенского мужика: валенки с галошами, куртка. И только выцветшие погоны выдавали в нем милиционера.

— Две сотни метров, Данила Кирилыч. Думаю, что срок давности совпадает. Видок тот же. Снег еще с тела не стек.

Пудовкин склонился над трупом и откинул подол порванной юбки.

— Насмотришься такого, от одного вида баб тошнить будет, — проворчал майор.

— Фотографии сделали? — спросил его следователь.

— Все как полагается. Можно в морг увозить.

— Глянь-ка, Даня. — Эксперт посмотрел на него. — Опять чулочки, трусики, и даже не порваны. В сторону, что ли оттягивал?

— Да эти ниточки и трусами не назовешь, — буркнул майор.

— А где ваши люди, Андрей Петрович? — Спросил Коптилин майора.

— Дальше ищут. До темноты час остался. Завтра опять продолжим. Маньяк в наши места забрел. Думаю, что залетный. Поди, уж след простыл.

— Пошли людей по ближайшим поселкам, — деловито начал Коптилин. — Пусть с людьми поговорят. Может, кто комнату сдавал приезжему. Ориентир — декабрь месяц. Возможно, молодой мужик с Кавказа. Нам надо понять причину, по которой он женщин привозил в это место. Какая-то связь должна быть. Или в гости кто приезжал. Только не нажимай. А то ведь запрутся и вообще ничего не узнаем.