Перл кивнула с прежним непроницаемым выражением лица.

– Перл, какие у преступников могут быть мотивы?

– Не знаю.

Молчание затянулось на три долгих секунды: обе пытались прочесть выражение лиц друг друга. Перл знала не хуже Мерси, что многие из местных злы на правительство – как по уважительным, так и по смехотворным причинам. Эти люди считали, что их права, их землю или состояние отобрали из-за несправедливых законов. Когда человек определенного склада, злой и недоверчивый, получает кучу оружия, ситуация может стать взрывоопасной. Именно это Мерси и надеялась предотвратить.

– Рада, что мы встретились, – прошептала она с улыбкой. Не важно, что их семья раскололась: Перл по-прежнему ее сестра. – Как твои дети?

– Один женился, другой в старшей школе, – с гордостью ответила та. – А ты замужем?

– Нет. Никогда и не думала выходить.

В глазах Перл мелькнула жалость. Мерси ощутила потребность объяснить свою позицию.

– Я люблю свою работу. Отчасти я пришла потому, что мы занимаемся в том числе и смертью Дженнифер Сандерс. Мне удалось выяснить, что расследование ее дела быстро прекратилось.

Перл отвернулась.

– Я стараюсь больше не вспоминать об этом. Хочешь что-нибудь выпить?

Мерси кивнула и проследовала за сестрой в кухню. Атмосфера изменилась, и первоначальная радость от встречи друг с другом сменилась настороженностью и любопытством. Между сестрами выросли незримые стены. Стены, которые стали отчетливо видны в глазах Перл после упоминания Дженнифер. Сестра подумала, что Мерси навестила ее только для того, чтобы расспросить по долгу службы?

Это правда – отчасти.

– Я хотела повидать тебя, – сказала Мерси, глядя, как Перл разливает чай. И улыбнулась: комнату наполнил слабый аромат лакрицы. Любимый чай матери. Мерси по-прежнему покупала его. – Я здесь не только по работе.

Перл окинула ее понимающим взглядом.

– Значит, хочешь сказать, ты зашла бы ко мне рано или поздно?

Мерси было нечего ответить.

– Ничего страшного, я понимаю. Это взаимно. Я и сама могла бы связаться с тобой.

Но так и не связалась. Ни разу с тех пор, как отец велел всем оборвать связи со мной.

Это глупость. Они, взрослые люди, подчинялись давним отцовским приказам…

Хотя отказаться от некоторых привычек тяжело.

Особенно если ты уверена, что отец совершенно прав.

Перл поставила перед сестрой чашку чая и села на стул напротив. Декоративная надпись над раковиной гласила: «Или используй, или обходись без нее».

Сколько раз отец повторял при мне эту фразу?

Свою кухню Мерси не стала бы украшать такими словами.

– Мы можем поговорить о Дженнифер? – спросила она.

Перл сделала глоток чая и кивнула, не отводя взгляд от скатерти. Мерси вытащила из сумки блокнот. Сестра нахмурилась.

– У меня ощущение, будто я сделала что-то неправильное.

– Только если это ты убила Дженнифер.

Перл выронила чашку, которую держала в полудюйме от стола. Горячий чай расплескался. Она выругалась и вытерла его салфеткой из стопки в центре стола.

– Разумеется, я ее не убивала! Что это за вопрос такой?!

– Вопрос, который подчеркивает, что тебе не из-за чего испытывать чувство вины.

Раздражение на лице Перл напомнило Мерси об их детских ссорах.

Сестра со вздохом подняла руку и оперлась подбородком на ладонь, пристально глядя на Мерси.

– Ты права. Что хочешь узнать?

– После убийств тебя расспрашивал полицейский из отделения Иглс-Нест. Помнишь? – Она не стала упоминать, что уже прочла его отчет.

– Конечно, помню. Произошедшее меня ужаснуло. Полицейский вел себя доброжелательно и уважительно. Спрашивал, когда я в последний раз разговаривала с Дженнифер и не знаю ли людей, желающих причинить ей боль.

– А ты знала?

– Нет. Дженнифер всем нравилась.

– Она с кем-то встречалась?

Перл перевела взгляд со скатерти на окно.

– В то время нет. У нее не было постоянного бойфренда.

– Я не говорила о постоянных бойфрендах. Она с кем-то встречалась тогда? Пусть даже один раз…

– Какое-то время она встречалась с Оуэном, прежде чем тот женился на Шейле.

– Что? Серьезно? – Мерси выпрямилась на стуле. – Понятия не имела, что она встречалась с нашим братом.

– Недолго. Она встречалась со многими парнями из его компании. Дэвид Агирре, Майк Бевинс. Джейми Палмер. Ничего серьезного. И, разумеется, никто из них не имел отношения к ее убийству… это дело рук какого-то безумца. Вероятно, проезжего.

Мерси поджала губы. Безумцев часто считали нормальными людьми до последнего.

– Я много думала о том дне, – продолжала Перл. – Не могла припомнить ни одного возможного подозреваемого. – Она утерла глаза. – Порой я спрашиваю себя, стали бы наши дочери такими же лучшими подругами, как мы с Дженнифер.

На Мерси нахлынула горечь. У нее самой никогда не было такой дружбы с другими женщинами; самыми близкими подругами стали ее сестры. Пока не перестали быть подругами.

– Дочь Леви почти ровесница твоего сына, верно?

– Да, Кейли учится вместе с ним, – в глазах Перл мелькнул материнский огонек. – Она немного разнузданная. Леви делает все, что в его силах, однако дает ей куда больше свободы, чем отец – нам.

Мерси вспомнила увиденный в кафе маленький камень в носу Кейли и мысленно согласилась. И одобрила методы брата.

– Леви растил ее в одиночку?

– Да, – Перл помедлила с ответом. – После ухода матери Кейли он изменился. Почти не общался с родными. Отец и Оуэн практически махнули на него рукой. Мне кажется, он не справляется, да и не хочет уже.

От мысли, что Леви отрезан от семейного круга, по спине Мерси пробежал холодок.

Какое мне до этого дело? Меня саму отрезали.

Она ненавидела саму идею, что кто-то может быть предоставлен самому себе. Мерси научилась сама прокладывать себе дорогу, и это оказалось нелегко. Ежедневно она помнила, что у нее нет близких, на которых можно опереться. Когда Мерси уехала из города, то испытывала чувство свободы – но также и ужаса. Словно ходить по тонкому канату без страховки.

Она справлялась с этим, трудясь как проклятая. Всегда готовая ко всему.

– Ранее в городе я мельком увидела папу, – медленно произнесла Мерси. – Он все такой же, хотя и постарел.

Перл склонила голову набок.

– Ты тоже выглядишь старше. – Она сверлила сестру взглядом, словно ища слабые места. – Мама не изменилась. Только больше седины. Да, черт побери, – даже у меня теперь немало седых волос.