рассматривать ее лицо. – Но для тебя… для тебя он был воплощением всего того, что досталось твоему родному брату. И в чем тебе было отказано.

Таристан втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

– Я не думал о своем брате с того дня, как пронзил его мечом.

– Я тебе не верю, – откровенно ответила Эрида.

Ответ был таким же быстрым, как залп стрел, выпущенных на поле боя:

– Меня не волнует, во что ты веришь.

– Да, я знаю. – Эрида сложила руки на коленях, уверенно поставила ноги на землю и выпрямилась, ее спина была ровной, как копье. Она смотрела на своего супруга так, как смотрела бы на советника или генерала. Хотя ни советник, ни генерал никогда не заставляли ее сердце биться так быстро. – Расскажи мне об этом. Откуда ты пришел.

Таристан смотрел на нее и какое-то время молчал.

– Я пришел из ниоткуда.

Королева усмехнулась.

– Не драматизируй.

Он сжал губы и качнул подбородком, своего рода кивок. Затем провел рукой по щекам, почесывая отрастающую темно-рыжую щетину.

– Мне говорили, что мои родители умерли или что они бросили меня, чтобы доживать свои года в комфорте в каком-нибудь замке Древних. Возможно, я стал той ценой, которую они заплатили. В любом случае, теперь их нет, – сказал он. – Я не помню их. Но помню сиротский приют в Корранпорте.

Эрида поежилась. Корранпорт – портовый город, пятно на карте. Аскал, если бы в Аскале не было ни дворцов, садов или состоятельных горожан. Если большинство преступников в мире жили в Адире, то остальные – в Корранпорте. Она знала, как трудно расти в таком месте, и видела, каким стал Таристан из-за такого детства. Мучительные дни тяжелой жизни и семя недоверия, посаженное так глубоко, что ни один человек не смог бы его выкорчевать.

– Везде воняло мочой и рыбой, – пробормотал Таристан, его лицо стало мрачным из-за нахлынувших воспоминаний.

– Аскал ненамного лучше, – заметила Эрида, пытаясь немного утешить его.

Вместо этого он нахмурился.

– Забавно, но я не помню, чтобы в твоем дворце пахло так же мерзко, как в приюте для сирот.

На что она могла лишь опустить глаза.

– Верно.

К счастью, эта оплошность не оттолкнула Таристана. Во всяком случае, он снова погрузился в воспоминания, его взгляд стал расфокусированным. Огонь свечей играл в рыжих волосах; отблеск золота на фоне алого. Несколько прядей упали ему на глаза, и, к радости Эриды, он не стал их убирать. Свет смягчил его черты, даже когда тени собрались на резких линиях его скул.

– Я не хотел ловить рыбу, не хотел ходить под парусом, не хотел торговать. Едва научился читать, – сказал он. – Большинство из нас в итоге заканчивали тем, что попрошайничали или воровали. У меня лучше получалось последнее.

Эрида продолжала держать рот на замке, наблюдая за тем, как он говорит. Она не могла представить, чтобы Таристан из Древнего Кора умолял кого-то о чем-либо.

– Но я не мог оставаться. Мне постоянно хотелось двигаться, словно нечто тянуло меня вперед. – Таристан сглотнул, подавляя что-то, чего Эрида не могла увидеть. – Теперь я знаю, причина в моей крови.

– Кровь Древнего Кора, – сказала она, почти коснувшись его упирающейся в стол руки. Под его ногтями виднелась красная корка.

Он искоса посмотрел на нее, взгляд черных глаз был таким же острым, как нож.

– Благословение или проклятие, в зависимости от того, кого спросить.

– Ну, вас осталось только двое, – пробормотала Эрида, пожимая плечами. – Корэйн может сказать, что это проклятье.

Уголок его губ приподнялся.

– Возможно, она права.

Таристан барабанил пальцами по дереву, полумесяцы его ногтей походили на красные луны.

– Мне было двенадцать, когда я оказался в трекийском военном лагере. Они накормили меня, вложили в руку меч и велели сражаться. – Глаза Таристана вспыхнули, оставаясь черными, как агат. – В этом деле я был лучшим.

Судя по тому, что напряжение в его плечах ослабло, воспоминания о Трекии были гораздо приятнее остальных. Эрида сомневалась в этом. Жившие в трекийских лагерях солдаты напоминали волков, они рыскали по сельской местности, защищая границы и охотясь на разбойников. Хотя Эрида знала, что большинство из них являлись наемниками, когда-то они были рабами, своего рода живым щитом. «По крайней мере, с этой отвратительной практикой давно покончено», – нахмурившись, подумала она.

– Однажды я видела военный лагерь, – сказала она, вспоминая мрачное зрелище. Ничего, лишь грязь и безмозглые, любящие поглазеть мужчины, которые не мылись лет десять. Все как один обладающие мускулами и скверным характером, такие же непреклонные, как сталь, на которой Трекия построила свое королевство. – На моей северной границе.

Таристан поднял бровь.

– И?

– С ними был принц Осковко. – Она с отвращением сморщила нос. – Видимо, ему нравится такая жизнь.

Таристан едва заметно улыбнулся.

– Еще один разочарованный воздыхатель?

Эрида кивнула, рассмеявшись.

– Он сказал, что они защищали Трекийские врата от джидийских налетчиков. Но думаю, единственное, с чем он боролся, – это гравитация. – Она покачала головой при воспоминании о грубом принце, одежда которого была испачкана кровью и выпивкой. – Осковко едва ли видел что-то за пределами своего кубка. Думаю, за час нашего разговора он даже не понял, кто я такая.

– Я удивлен, что ты не вышла за него замуж и не убила его, как только твой ребенок достиг совершеннолетия. Забрав его корону и его страну, – сказал Таристан низким голосом, в котором не было и намека на юмор.

Эрида наклонила голову.

– Предпочитаю передать своим детям мир целиком.

Слова отдавались эхом в ее голове и будто еще звучали в шатре, повисшие между ними двумя. Как и всегда, упоминание о детях и королевском роде, берущем начало из их разделенных родословных, сбивало с толку обоих. Эрида позволила себе ощутить неловкость. Она уже давно поняла, что это единственный способ преодолеть свои страхи. И хотя дети были необходимым условием для их царствования, она все равно боялась этой идеи, как и любой здравомыслящий человек.

Таристан отреагировал так же, как и всегда, – замкнулся в себе. На самом деле, то был единственный раз, когда Эрида видела его в таком состоянии. «Он тоже боится? – размышляла она. – Или просто не заинтересован?»

Такой человек, как он, выживал, принимая решения на основании происходящих событий, а не выстраивал долгосрочную стратегию. «Я не могу позволить себе думать так же».

– Не могу поверить, что ты выжил в военном лагере, – сказала она, возвращая разговор к безопасной теме. Если взросление в военном лагере вообще можно считать безопасным. – Ты сражался с джидийскими налетчиками?

Таристан пожал плечами:

– И с Бессчетным войском во время войн императора Темуриджена.

Она попыталась представить себе эту картину. Двенадцатилетний мальчик сражается с безжалостными налетчиками, а затем против Темуриджена, против самой грозной кавалерии в этом мире. Глупая затея, невозможная даже в ее воображении.

– А потом тебя нашел Ронин? – вздохнула она, пытаясь проследить историю его жизни.

– Полагаю, мы нашли друг друга. – Таристан посмотрел на вход в шатер, как будто Красный маг мог вернуться. Эрида почти ждала, что так