– Разве? – удивилась писательница. – А если со льдом?

Петр вздохнул и кивнул. Эмили принесла из холодильника решетку со льдом, а Петя открыл бутылку. Потом он наполнил два стакана на четверть. Эмили добавила туда льда.

– Переходим на «ты»? – предложила она.

– С удовольствием, – отозвался Елагин.

Они выпили, а потом расцеловались в обе щеки.

– И вправду, хороший виски, – признал Елагин и посмотрел на женщину, – тебе как?

– Согласна, – кивнула та, – надо повторить. Между первой и второй – перерывчик небольшой.

– Нет, – покачал головой Петя, – между первой и второй можно выпить еще шесть, но так я быстро захмелею, еще начну делать глупости и болтать невесть что.

– Я не люблю пьяных мужчин. А давай поиграем в одну игру. Ты задаешь мне вопрос, на который я должна ответить правдиво, а если не захочу, то должна выпить то, что ты мне нальешь. Потом я спрашиваю тебя, и ты отвечаешь – или пьешь.

– А что надо пить?

– Что нальешь, то я и выпью. Но лучше этот виски. Разлей по стаканам! И спрашивай первым!

Елагин наполнил стаканы наполовину, задумался и посмотрел в глаза Эмили.

– У тебя были близкие отношения с Малеевым?

Писательница вздохнула, задумалась, посмотрела на стакан с виски и весело рассмеялась.

– Нет, конечно.

Теперь очередь спрашивать была американки.

– Ты когда-нибудь хотел переспать со своей начальницей?

Петр схватил стакан и выпил содержимое одним глотком. Поморщился, хотел занюхать рукавом, но Эмили подсунула ему кусочек колбаски.

– Сенкью вери матч, – кивнул Елагин и закусил.

Посмотрел на американку.

– Твой муж ревнивый?

– Я вдова уже почти полтора года, – вздохнула Эмили.

– Прости.

– Да, я начинаю привыкать, но это так тяжело. Знаю, что рано или поздно у меня будет мужчина: ведь я еще молода. Умею нравиться, богата, известна, можно даже сказать, знаменита…

– Но есть «но»?

– Моя очередь спрашивать! – закричала писательница и засмеялась.

Потом посмотрела на гостя и спросила негромко:

– Дело продвигается?

– Вообще-то при этом вопросе я должен выпить… Но к чему скрывать… Подвижки есть, и весьма значительные.

– Какие? – прошептала Эмили, придвигаясь к Пете.

– Теперь моя очередь, – ответил он и отодвинулся немного.

– Спрашивай скорее, – приказала миссис Миллз, – я сегодня такая честная, а если выпью еще немного…

– Я не люблю пьяных девушек.

– А кто тут девушка? – возмутилась миссис Миллз и схватила стакан, в который Елагин налил виски, но льда не положил. Сделала глоток и вздохнула. – Грустно мне.

– Это потому, что ты алкоголичка.

– Ну, ну, – осекла его писательница, – не наглей, спрашивай, а то я обижусь. – И тут же остановила его: – Погоди. Послушай меня. Ты знаешь, что ты красавчик, и наверняка пользуешься успехом у девочек. Но я – дама серьезная. Я вот так сразу не могу…

– А я ничего и не предлагаю, – ответил Елагин, изображая удивление. – Но сейчас мой вопрос. Сколько у тебя Малеев попросил в долг?

– До фига – почти полмиллиона баксов. Я отказала, потому что поняла, что быстро он вернуть не сможет, если вообще собирается отдавать. А почему ты спросил?

Петя посмотрел на свой стакан. Потом взял бутылку и наполнил наполовину. После чего вздохнул.

– Это служебная тайна. Если Вера Николаевна узнает, что я проболтался, то меня из конторы коленом под зад выпрут.

– Плевать! Будешь работать на меня. За месяц заплачу столько, сколько у нее за год не получаешь.

– Мне нужна стабильность, а не разовые заработки.

– Сейчас в Голливуде выходит фильм, поставленный по моему роману. Мне готовы заказать еще один сценарий. Могу поставить условие, чтобы тебя взяли на одну из ролей. Как у тебя с английским?

– Свободное владение, хотя небольшой американский акцент все же присутствует.

– Ну вот и славно. Что-то стало ясно с убийством Вити?

– Его убили из-за карточного долга. Сейчас Бережная разрабатывает клиента, но он не местный.

– Я так и знала. То есть предполагала. Если бы Малеев сразу признался, что у него карточный долг, из-за которого его могут убить, я бы ни секунды не колебалась.

Она показала глазами на бутылку и предложила:

– Давай Виктора помянем.

Елагин наполнил стаканы почти доверху, писательница бросила в них начинающие таять кубики льда, взяла решетку и направилась на кухню.

– Что-то еще принести? – крикнула она оттуда.

– А что есть?

– Все, что хочешь. Полный холодильник еды: курьеры доставляют.

Она вернулась с упаковками нарезок ветчины, сыра, поставила их на стол и сказала:

– Полагается не чокаясь и по полному стакану. Я уж забыла все русские традиции. На Западе так не поминают. А я уже и без того пьяная – сегодня выпила два бокальчика пятилетнего бароло[15], которое очень люблю, позвонила тебе, и вот, приходится с тобой пить виски.

– Можно и не пить, – предложил Петр.

– Давай сегодня расслабимся, – не согласилась миссис Миллз, – есть повод: убийца известен, дело скоро будет раскрыто.

– Я не сказал «убийца», – напомнил Елагин, – я сказал «заказчик».

– Но это же еще важнее. Вера Николаевна ведь сможет доказать его причастность?

– Будем надеяться, – согласился Петр.

– А как это все происходит?

– Идет наблюдение за объектом, устанавливаются все его контакты: встречи, переговоры по телефону, СМС и прочее.

– А я, если честно, подозревала бывшую гражданскую жену Вити. Мне она всегда казалась не совсем адекватной. А когда еще я узнала, что девушка умеет стрелять… Это же не женское занятие.

– Я, например, умею печь пироги, – признался Петя, – и что с того?

– Ты? – не поверила американка. – Да ты – просто клад! А вот Витя только макароны варил и пельмени.

Она выпила одним глотком полстакана, поморщилась, закусила сыром и допила остатки виски мелкими быстрыми глотками. Елагин тоже выпил.

– У меня голова куда-то поехала, – начиная щуриться, произнесла писательница, – мне срочно надо прилечь. Помоги мне.

Елагин обхватил ее за талию и повел в спальню, где стояла двуспальная кровать с незастеленной постелью. Начал укладывать в нее миссис Миллз, но та не хотела отпускать его шею.