времени у нас нет, Иван Артурович.

— У нас его никогда нет, Владимир Иванович. Но новая группа пока только проходит этап внедрения. И никаких проблем у них нет.

— Вернее у нас нет сведений о проблемах новой группы. Ты это хотел сказать, Иван Артурович? «Ольга» вышла из игры, и мы теперь о них ничего не знаем.

— Вот и не будем предполагать худшего, Владимир Иванович…

* * *

Берлин.

Тюрьма гестапо.

10 июня, 1944год.

Ева Шрат, сидя в камере внутренней тюрьмы гестапо, часто слышала крики. Где-то рядом проходили допросы с пристрастием. Она хорошо понимала, что место для заключения выбрали намеренно. Гауптштурмфюрер Лютер хотел сломать её психологически накануне важного разговора.

Допроса с пристрастием к ней Лютер не применит. А это говорит о том, что он не знает кто она. У него есть подозрения, но нет никакой увечности. И «копает» он не против неё, но против оберштурмбаннфюрера Вильке.

Лютер следил за ней. Но ничего такого у него нет. Его ищейки просто фотографировали людей, с кем она общалась. А Марию Шульце она видела только один раз.

Её контактов с берлинской группой у Лютера нет. Иначе он первыми показал бы именно те фотографии.

* * *

Лютер сказал своему помощнику Курбису:

— У нас нет времени на длительные игры со Шрат.

— Пришло время побеседовать с ней?

— Да. Но никакого допроса с пристрастием не будет, Курбис.

— Раньше вы говорили иное.

— Да. Но пока у меня нет прямых доказательств, Курбис. Мы использовали фактор внезапности. Вильке растерялся, когда исчезла его сотрудница. Он наверняка доложит Танцману и тот станет выяснять, в чем дело. Но мы за это время должны найти зацепку.

— Лучше всего разговорить девку, герр Лютер.

— Это так, но если она не станет говорить?

— Наши специалисты…

— Я сказал, что допроса с пристрастием не будет.

— Но ведь не обязательно допрашивать саму Еву Шрат. Я могу использовать свой старый фокус с мальчиком.

Лютер знал, что в прошлый раз эта выдумка Курбиса принесла свои плоды. На попечении Курбиса был карлик по имени Карл, который издали весьма напоминал 12-летнего мальчика. Ранее он работал в цирке и был неплохим актером. Он так орал на «пытках», что сам Лютер поверил, что его действительно пытают.

— В прошлый раз арестованный начал говорить. А наш Карл умеет кричать таким тонким голоском, что разжалобит и надзирателя из концлагеря.

Лютер задумался. Ева женщина. В её биографии была запись, что она не пожелала пополнить состав женской охраны концентрационных лагерей и стать кригсхельферин вспомогательной службы СС. Она пошла по иному пути.

— В прошлый раз, Курбис, у нас было право рисковать. Мы захватили вражеского агента, и у нас не было сомнений, что он агент. Там вопрос стоял только в том, чтобы его разговорить. А ныне перед нами немка. Больше того, она сотрудница РСХА и служит под началом бригаденфюрера СС Танцмана. А если мы нанесем ей психологическую травму?

— Шрат совсем не изнеженная фройлен из аристократии, герр Лютер. Ничего с ней не случится. Она служила в криминальной полиции Львова. А там наверняка неоднократно присутствовала на допросах.

— Она была только переводчиком.

— Но она видела, как допрашивают в гестапо.

— Нужно это выяснить, Курбис.

— Выяснить что, герр Лютер?

— Оберхельферин Ева Шрат служила в крипо (криминальной полиции) Львова под началом штурмбаннфюрера СС Дитера Шенка. Выясните, где сейчас находится штурмбаннфюрер.

— Но это займет время.

— Мне нужно знать наверняка могу ли я применить психологическое давление на Шрат. Если Шенк служит на прежнем месте, свяжитесь с ним. Хотя в Львове идут бои и, возможно, что сделать это будет не так просто.

— Службу крипо могли уже эвакуировать из города, герр Лютер.

— Курбис, сообщений о готовящейся сдаче Львова пока нет. Так что не теряйте время и выполняйте приказ, штурмфюрер!

— Да, герр гауптштурмфюрер!

Курбис ушел, а Лютер решил нанести первый визит фройлен Шрат в тюремной камере…

* * *

Ева увидела Лютера и встала с кровати.

— Вы можете сидеть, фройлен. Я ведь не вызывал вас на официальный допрос. Это простая беседа. Вы имеете жалобы на содержание и на качество пищи?

— Вы шутите?

— Отчего же? Я спросил совершенно серьезно.

— Качество пищи меня устраивает, но сидение в камере по неизвестному мне обвинению…

— Вы можете легко покинуть камеру, фройлен Шрат. Это целиком зависит от вас.

— От меня?

— Вас арестовали из-за вашего шефа, фройлен. Расскажите мне про него окровенено и уже сегодня вы смените камеру, на поднадзорное, но хорошее помещение.

— Что вы хотите знать, герр Лютер?

— Меня интересует факт перехода к русским майора Абвера Лайдеюсера. Вы ведь хорошо знали майора Лайдеюсера?

— Я работала под его началом некоторое время в Абверштелле-Ровно.

— Вот и расскажите мне про него.

— Но характеристику майору Абвера лучше всего дадут люди их этой структуры.

— Позвольте мне делать выводы, что лучше, а что хуже, фройлен Шрат. Вы работали под его началом. И расскажите мне о его работе.

— Я только секретарь. Моя задача печатать документы на машинке.

— Но секретарь такой структуры не могла не иметь доступа к секретной информации.

— Такой доступ у меня был, герр Лютер.

— И как вы можете оценить Лайдеюсера как начальника?

— Он был строг и требователен. Но моей работой был доволен. Конфликтов у меня с майором Абвера Лайдеюсером не было.

— Хорошо. Как вы восприняли факт его перехода на сторону врага?

— К тому времени я уже была переведена в крипо Львова под начало штурмбаннфюрера Шенка. С майором Лайдеюсером я больше не работала.

— Но вы же слышали, что он перешел к врагу?

— Насколько мне известно, майора Лайдеюсера захватили большевики, а не он перешел к ним.

— А вот это довольно спорный вопрос. Лайдеюсер был отстранен от работы после ликвидации Абвера как утративший доверие. Но во Львов прибывает Фридрих Вильке и своей властью снимает все обвинения с Лайдеюсера. При помощи Вильке Лайдеюсер, как агент нашей разведки, отправляется в захваченный красными Луцк, и попадает в плен.

— Но разве такого не случается, герр Лютер?

— Случается всякое, фройлен. Но слишком много совпадений именно в карьере Вильке. В 1941 году Вильке и Лайдеюсер провалили дело в Харькове и погиб генерал фон Браун. Они признали, что это была их ошибка. Но если предположить, что «ошиблись» они не просто так.

— Это весьма давнее дело, герр Лютер, о котором я не могу ничего знать.

— Хорошо. Оставим 1941 год в покое. Вильке работал в Ровно осенью 1943-го — зимой 1944 годов. Там же работал и Лайдеюсер. И эффективность работы