litbaza книги онлайнПриключениеКодекс чести - Сергей Шхиян

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 79
Перейти на страницу:

— Я уже пыталась, но она отказывается уезжать. Не жаловаться же мне губернатору на собственную крепостную.

— А вы ей дайте вольную, — посоветовал я.

— Как вольную?

— Да так. Она станет свободной и пусть делает, что хочет. Если будет докучать вам, пожалуйтесь на нее в полицию, губернатору, в конце концов.

— Я подумаю, — сказала Елизавета Генриховна. — Вообще-то раньше мы с ней ладили. Она стала такой нервной и несносной после вашего приезда. Я даже подумала, не связывает ли что-нибудь вас?

— Мне кажется, я здесь увидел ее впервые в жизни. Хотя чем-то мне ее лицо кажется знакомым.

Про себя же я подумал, что в этом времени я встречал не так уж много людей, чтобы не запомнить такую колоритную личность. И не лицо Лидии Петровны мне показалось знакомым, а странное, ничем не мотивированное высокомерие и ледяное, замораживающее величие.

— Вы знаете, Алексей Григорьевич, может быть, вы и правы, я думаю, действительно стоит отпустить Лиду на волю.

Идея ей, кажется, понравилась. Я вышел в общую гостиную и ждал, пока миледи не будет готова к прогулке. Она вышла в новом нарядном платье из голубого ситца. Я в первый раз увидел ее не в черном, и был совершенно очарован. Голубой цвет оттенял ее глаза и делал их еще более выразительными. Глубокое декольте подстегивало воображение. Я пытался быть джентльменом и не запузыривать скользящих взглядов за пазуху спутнице, хотя там и было на что посмотреть.

Мы вышли из гостевого флигеля и углубились в парк, окружающий резиденцию.

Я был здесь впервые и с интересом рассматривал искусственные гроты, беседки, павильончики разных стилей и эпох.

Все постройки содержались в отменном порядке и не напоминали заплеванные парки культуры и отдыха времен недоразвитого социализма и недоделанного капитализма, в которых развлекалась наша непритязательная публика.

Мы с Елизаветой Генриховной молча шли по аллее обсаженной толстыми вязами. Оставшись наедине, оба испытывали смущение и не знали, как перевести отношение в новую, более интимную плоскость. Наконец я решился прервать молчание и попросил:

— Расскажите, как вам здесь живется?

— О, первое время, после отъезда мужа, было очень тоскливо. Потом я познакомилась со здешним обществом, вошла в курс отношений и как-то свыклась. Губернаторская чета — очень милые люди…

— Что вы думаете обо мне? — решился я задать прямой вопрос. — Давеча вы обмолвились, что я не от мира сего.

Упоминание о ночном рандеву миледи смутило, и у нее порозовели щеки.

— Вы, наверное, меня презираете… — начала говорить она.

— Напротив, я восхищаюсь вами, — перебил я. — Решиться на такое… Меня немного задело то, что вы… как бы это сказать, не испытывали ко мне никакого интереса…

— Но вы ведь любите свою жену и не скрываете этого…

— Вы так хороши, что я не могу категорично сказать этого в данную минуту. Мы всего лишь люди, и наши слабости и несовершенства…

— Почему же вы ушли ночью? — спросила она, не глядя на меня.

— Потому, что я не могу любить женщину через прорешку в рубашке. Вы, кстати, не устали? Может быть, присядем, отдохнем?

В этот момент мы как раз проходили мимо очень симпатичной, увитой хмелем беседки, и я указал на нее.

— Если только вы тоже хотите… — Я, конечно, хотел, и очень…

Мы вошли в беседку. Внутри ее стояли друг против друга два широких дивана, обитых сыромятной, крашенной в желтый цвет кожей. Стенки беседки были высоки, и то, что делается внутри, можно было увидеть только через входной проем. Я подвел красавицу к дивану и ненавязчиво попытался усадить рядом с собой.

Елизавета Генриховна попыталась отнять у меня свою руку и сесть напротив меня. Я ее не отпустил и, притянув, поцеловал в губы. Поцелуй у нас не получился. Миледи не сопротивлялась, но и не ответила мне. Я не стал настаивать на ответной ласке и опустился на диван, заставив Елизавету Генриховну сесть ко мне на колени.

Думаю, что такого с ней не проделывал никто, и она явно не знала, как реагировать на такую «фамильярность».

— Отпустите меня, вам, наверное, тяжело… — сказала миледи типичную для такого случая оправдательную банальность и попыталась встать с моих колен.

— Полноте, какая же тяжесть, — пробормотал я, чувствуя через тонкую ткань мягкую упругость ее тела.

Руки сами собой обняли ее задрожавшее тело, и губы припали к ее безучастным губам. Теперь я был настойчив и целовал ее по-настоящему. Сначала она только позволяла делать это, но постепенно начала оттаивать, и ответила на мои ласки слабым ответным движением.

Поцелуй затягивался и делался из нежного страстным. Рука моя, теребя подол длинной юбки, добралась, наконец, до голой, без чулка ноги, и я обнаружил, что под платьем на миледи ничего не надето. Это меня окончательно завело, и я стал еще настойчивее.

Елизавету Генриховну забила нервная дрожь. Я совсем обнаглел и начал дерзко ласкать ее нежные бедра и касаться пальцами мыска с волосками на соединении ног. Миледи попыталась вырваться и встать с моих колен, но я не отпустил ее и принялся целовать шею, плечи и полуобнаженную грудь. Постепенно сопротивление женщины слабело, и она как бы в изнеможении прижалась ко мне.

— Что вы хотите, сударь? — задала она шепотом риторический вопрос.

— Я хочу вас! — задыхаясь, проговорил я.

— Но это же, это же неправильно, так делать нельзя, я порядочная женщина…

— Вы великолепны, — шептал я ей в самое ухо. — Какие у вас потрясающие ноги! Какая великолепная грудь!

— Только не сейчас! — умоляюще попросила Елизавета Генриховна. — Вдруг нас увидят… Хорошо, я приду к вам ночью… Зачем это вам! — удерживая сквозь юбку мои настырные руки, продолжала твердить она прерывающимся голосом.

Милые дамы! Если бы на такие вопросы можно было дать однозначный ответ!

Затем, что мы — части живой природы. Затем, что стремимся к продолжению рода. Затем, что у вас такие замечательные, влекущие тела. Затем, что мы мужчины, а вы женщины, и у нас разные роли в любовных играх…

Бог весть, чем бы кончился наш отдых в беседке, если бы вблизи не послышались голоса парковых служителей.

Елизавета Генриховна вскочила с моих колен и молниеносно привела себя в порядок, вновь став холодной, респектабельной дамой.

Я еще пылал, не в силах преодолеть нервическую инерцию, а она уже сделалась спокойна и внешне равнодушна. Всё-таки женщины — это тот космос, который нам, мужикам, никогда до конца не понять.

Теперь мы сидели на разных диванах, друг против друга, и для любого любопытного взгляда выглядели вполне пристойно и невинно.

— Как в это лето тепло, — сказала миледи. — В прошлом году об эту пору были сплошные дожди…

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 79
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?