Подойдя к дому, я обнаружила, что Энди поджидает меня у подъезда. Он сказал, что ходил к католическому священнику узнавать, что церковь говорит о браке между двоюродными братьями и сестрами. Священник ответил, что церковь разрешает браки лишь тем, кто состоит в троюродном родстве. Иными словами, чтобы вступить в брак с благословения церкви, мы должны быть троюродными братом и сестрой. Когда я спросила Энди, почему он счел это хорошей новостью, он ответил, что иногда церковь допускает исключения. Не исключено, что его сделают и для нас. «Похоже, с браком связана куча жутких хлопот», – сказала я на это. Энди на меня очень странно посмотрел и сказал: «Я думал, что ты обрадуешься новостям». Потом мы поднялись наверх, зашли в квартиру. Там нас уже ждал ужин. За едой мы не проронили ни слова. Тетя Лилиан спросила, не случилось ли чего. Я ответила, что все нормально.

Суббота, 30 августа

Сегодня утром в десять Энди явился в мою комнату. Сначала я подумала, что он рехнулся, но он сказал, что никого нет дома. Он был в одних пижамных штанах. Я сказала, чтоб он убирался, пока никто не пришел, а он сказал, что ему плевать, если о нас узнают, мол, он меня любит и хочет на мне жениться. Я говорю: священник же ясно сказал, что церковь не одобряет брак между двоюродными братьями и сестрами. Энди рассердился и сказал, что я его плохо слушала. Он же ясно объяснил, что иногда церковь может сделать особое исключение. На это я заявила, что слушала его как раз очень внимательно, и выразила уверенность, что такие исключения – вещь очень редкая и их не делают каждым встречным-поперечным. Мол, специальное разрешение на брак между двоюродными братом и сестрой – штука очень редкая. Он признал, что священник вчера сказал ему то же самое и при этом добавил, что кровосмешение – это плохо. «Но лично мне, – добавил Энди, – глубоко плевать, чего там думает церковь». И вообще, кто сказал, что мы будем венчаться в церкви? Можем съездить в центр города, зарегистрировать брак в мэрии, и пошла эта церковь к черту со своими благословениями. Я ему: «Энди, если церковное благословение тебе не важно, зачем ты тогда вчера ходил к священнику? Энди, мне кажется, это важно и для тебя, и для меня. Если церковь против таких браков, значит, нам надо хорошенько обо всем подумать, вместо того чтобы нестись вперед сломя голову. Вдруг мы натворим такого, о чем будем жалеть всю оставшуюся жизнь?» К этому моменту он уже забрался в постель и, лежа на мне, пытался стянуть с меня ночную рубашку. Я попросила его остановиться, сказала, что мне сейчас не хочется. А он сказал, что раньше мне постоянно хотелось, а теперь я вечно не в настроении. Я ему: «Верно. Ты мне уже все уши прожужжал с нашей свадьбой. Правильно, Энди. Ты мне все желание отбиваешь». Он встал с постели и отправился в свою комнату. Я слышала, как он одевается за стенкой, грохочет дверцами шкафа и выдвижными ящиками. Он пулей вылетел из квартиры. За весь день я его больше не видела.

Воскресенье, 31 августа

Сегодня утром в церкви я молила Бога, чтобы Он помог мне порвать с Энди.

Он стал совершенно невыносим. Мне надо от него отделаться.

За весь день он не сказал мне ни слова. За ужином он сидел надувшийся и злой. В итоге дядя Фрэнк попросил его выйти из-за стола, если он плохо понимает, как себя следует вести. Энди встал и пошел в свою комнату. Уверена, что если он не перестанет так себя вести, то скоро все узнают, в чем дело. Наверное, он думает, что все остальные дураки.

Понедельник, 1 сентября

Сегодня праздник – День труда, значит, мне не нужно на работу, и Энди меня не будет после нее встречать. Все эти выходные мне хотелось с ним поговорить. Я так больше не могу, мне нужно хоть с кем-нибудь обсудить то, что происходит в моей жизни. Я подумываю над тем, чтобы просто сбежать отсюда, но знаю, что тем самым сделаю больно тете Лилиан, а она такая хорошая, такая славная… Я ее очень люблю. Зачем я только начала все это с Энди? Ах, если бы я оказалась сильнее. Надо кому-нибудь обо всем рассказать.

Вторник, 2 сентября

Сегодня, как только пришла на работу, первым делом позвонила в кабинет Джеку. Его секретарша спросила, кто это, я сказала, что это я и мне удалось отыскать ошибку в финансовом отчете. Когда она меня соединила с Джеком, я сказала, что мне позарез нужно с ним поговорить. Мы договорились, где встретимся во время обеденного перерыва. В час дня я начала рассказывать свою историю. Она потрясла Джека до глубины души.

Он сказал, что мне как можно скорее нужно съехать от дяди с тетей. Я ответила, что вот так сразу у меня это не получится, – мне сперва надо найти жилье. Он пообещал мне с этим помочь, а пока велел держаться подальше от Энди, иначе дело закончится плохо. Джек всерьез опасается за мою безопасность – ведь я рассказала ему, что Энди уже поднимал на меня руку. На это я ответила, что в этом смысле особенно переживать не нужно. «Искренне на это надеюсь, Мюриэль, – промолвил он, – поскольку, если с тобой что-нибудь случится…» – тут он вдруг замолчал и уставился в тарелку. Наконец, чтобы нарушить затянувшееся молчание, я спросила: «Ну же, Джек, договаривай… Если со мной что-то случится, то что?» – «Ничего, – тихо проговорил он. – Прости, я не должен был этого говорить. Я женатый человек, а ты семнадцатилетняя девушка, и я не имею права проявлять к тебе интерес сверх того, что положено преданному другу, искренне желающему помочь». Я такая: «То есть, Джек, ты считаешь себя не просто моим другом?» На это он ответил, что может сказать наверняка лишь одно: он дико за меня волнуется, и мне надо побыстрее съехать из квартиры, пока моему двоюродному брату не взбредет в голову причинить мне серьезный вред.

Я заверила его, что Энди не такой человек. Да, он один раз дал мне пощечину и еще пару раз больно хватал меня за руку, однако мне кажется, что жестокость ему не свойственна. Именно это я сказала Джеку. На это Джек сказал, что у него все равно из-за меня сердце не на месте, и предложил пока поселиться в гостинице где-нибудь в центре города, а тем временем усиленно искать жилье. Я ответила, что дядя Фрэнк никогда на это не согласится. Мне и без того страшно представить, что начнется, когда я расскажу о своем намерении съехать. Мне ведь как-никак всего семнадцать, а дядя Фрэнк и тетя Лилиан мои опекуны. На это Джек заявил: «Раз они твои опекуны, пусть примут меры, чтобы их сраный сыночек держал от тебя подальше свои грязные лапы».

Тут я разрыдалась, а он обнял меня прямо в ресторанчике и сказал, чтобы я ни о чем не беспокоилась, – он никому не даст меня в обиду.

Теперь после разговора с Джеком мне стало страшно жить в этой квартире. Теперь я знаю об угрожающей мне опасности. Энди до сих пор ходит с каменным лицом. Я знаю: и тетя Лилиан, и дядя Фрэнк ломают головы, силясь понять, что происходит между мной и Энди. Я очень боюсь, что Энди в один прекрасный день возьмет и выложит им все начистоту. Совершенно не представляю, что тогда начнется.

Вот пишу я сейчас эти строки, а Патриция за мною наблюдает. Она лежит в своей кровати и смотрит на меня. Я слышу, как Энди за стеной меряет шагами свою комнату.

Среда, 3 сентября

Сегодня утром за завтраком Энди сказал, что мы все – я, он и Патриция – в эту субботу вечером пойдем на вечеринку. Он сказал, что у его друга Пола Гэддиса день рождения, там будет много прикольного народа, и мы классно повеселимся. Я говорю, мол, извини, не уверена в том, что смогу составить вам компанию. Патриция такая: «А что, у тебя в эту субботу свидание?» Я сказала, что нет, просто я давно собиралась сходить в кино на один фильм, и тут они оба заявили, что в кино я смогу сходить и в другой раз, а тут день рождения, и Энди с трудом уговорил Пола, чтобы он нас пригласил. Одним словом, у меня не оставалось выбора, и я была вынуждена согласиться. Когда я пришла на работу и рассказала о дне рождения Джеку, он обозвал меня дурой и сказал, что мне нужно как можно быстрее порвать с Энди, дать ему понять, что между нами все кончено, а я вместо этого с ним на дни рождения таскаюсь. Я обещала, что сегодня же вечером поговорю с Энди.