– Приди, приди, кем бы ты ни была! – пел голос под полом спальни.

В приглашении Дарси, которое она разослала по поводу новоселья, говорилось, что вечеринка начнется в семь, однако в полвосьмого еще никого не было.

– Эх, – Дарси пнула одиноко торчащее в углу ведерко, где во льду дожидалось пиво. На полу уже блестела лужица конденсата, словно от противного питомца, которого нерадивые владельцы могли бы бросить на проселочной дороге.

В большой комнате было чудовищно жарко, а если бы объявились гости, стало бы еще хуже. Дарси открыла второе окно, впуская гул транспорта и усталый ветерок, который тут же раздул ее платье. Она приобрела наряд утром в магазине винтажных вещей лишь для того, чтобы, едва выйдя за порог лавки, понять насколько оно напоминает платье, в котором щеголяла Имоджен в тот день, когда они отыскали квартиру 4Е.

По крайней мере, оно не отливало ржавыми оттенками, а было серо-голубым, как пасмурное небо.

Дарси не сводила глаз с телефона. Имоджен намеревалась прийти в шесть для моральной поддержки, но час назад прислала эсэмэс, что задерживается. Вдобавок Саган и Карла опоздали на поезд из Филли и сообщили, что появятся после девяти. Тетя Лалана уехала из Нью-Йорка по делам.

В голове Дарси крутилась неизбежная мысль: «Что, если никто не придет?» Было чистейшей самонадеянностью отмечать новоселье в городе, где она почти никого не знает. Разумеется, пара-тройка приятелей обязательно появится на горизонте – как раз столько, чтобы засвидетельствовать и увековечить ее унижение.

В руке у Дарси пискнул телефон, и она бросилась читать.

«По-прежнему никого? #ПраздникНеудачницы»

«До публикации всего 438 дней!»

– Спасибо, Ниша, – пробурчала Дарси, решив никогда не делиться сомнениями с сестрой.

Едва она придумала подходящий грубый ответ, раздался звонок домофона.

Дарси засуетилась и бросилась открывать дверь, даже не поинтересовавшись, кто это может быть. Лучше уж незваные гости, чем вообще никого. Она поправила волосы перед зеркальной стеной, щелкнула дверным замком и высунула голову. Напротив нее стояли Мокси Андербридж, ее помощник Макс и молодая женщина, которую Дарси видела на «Пьянке подростковых авторов», – Джохари Валентайн, писательница с Сент-Киттса.

Все трое зашли в квартиру, и сразу после приветствий Дарси переместилась к окнам большой комнаты. Когда они принялись восторгаться, Дарси ощутила прилив гордости. Время для наслаждения видами было самое подходящее: предзакатный час, когда небо розовое, а тени длинные и четкие.

Наконец-то Дарси покинуло чувство, что и вечеринка, и квартира – ужасная ошибка.

– Зимой здесь будет великолепно, – прощебетала Джохари. – Квартал утопает во мраке, а ты наверху любуешься солнышком!

– Право же, Джохари, – заявила Мокси, – сейчас июль. Ты что, до сих пор не отошла?

Джохари с притворным содроганием повернулась к Дарси.

– Действие моей следующей книги происходит на покрытой льдом планете. Мрачной и морозной, как нью-йоркская зима.

– Роман называется «Ледяное сердце», – сказал Макс. – Кто знает тайну огня, тот правит миром!

Джохари покачала головой.

– Слышал бы ты себя, Макс. Навязываешь слоганы для книги, которая не написана и наполовину. А вдруг в итоге я сочиню историю о пингвинах?

– Кто знает тайну пингвинов, тот правит миром? – предложил Макс. – Гениально!

– Действительно, потрясающе, – одобрила Дарси, однако из-за болтовни об огне она снова вспомнила об Имоджен и задумалась, где она. Бросила взгляд на телефон – ничего.

– Извини, милая, что мы так рано, – произнесла Мокси, – но у нас обед в девять.

– Я так вам рада! – Дарси отложила телефон, молясь о том, чтобы до их ухода пришли еще люди. Со стороны вселенной было бы бесчеловечно заставлять ее мучиться и психовать перед первой «взрослой» вечеринкой. – Ребята, не хотите выпить?

Они согласились, Дарси продолжила роль гостеприимной хозяйки, а Джохари с Максом заглянули в другие комнаты.

– Отличная мысль, – окликнула ее Джохари, – устроить новоселье до того, как перевезешь мебель. Ничему ломаться, если мы будем бушевать!

Дарси решила не объяснять, что, по сути дела, вся ее мебель уже приехала. В углу комнаты притулился новый стол с безалкогольными напитками, пластиковыми стаканами и двумя мисками гуакамоле.[44]Вообще-то это был не настоящий стол, а дверь, положенная поперек двух козел для пилки дров. Пробным оттискам страниц и редактуре требовался простор, а двери стоили недорого.

Дарси спала на матрасе, который отец доставил из дома в Филли вместе со стулом, постельным бельем и несколькими десятками необходимых книг, занявших полки из шлакобетонных блоков во второй спальне. Дарси предупредила Карлу и Сагана, чтобы они взяли с собой спальные мешки, но забыла купить им подушки.

– Да еще и без телевизора? – засмеялся Макс. – Вот она, истинная писательница.

– Мне интересны только слова, – объявила Дарси, хоть пока и не написала в квартире 4Е ни единого предложения.

На фоне обуревавших ее эмоций Дарси вряд ли бы заметила отсутствие телевизора. Тетя Лалана оказалась права. У нее не было ни удлинителей, ни пылесоса, ни зонта, не было даже вазы на тот случай, если кто-то принесет ей цветы. В ванной отсутствовали занавески для душа, а комплект посуды состоял лишь из двух мисок, кружки, а также кастрюли. Последняя предназначалась для чая с масалой[45]и молоком и, конечно, для лапшы быстрого приготовления – единственного блюда, которое Дарси доводилось готовить. Хотя у нее имелся набор специй с кардамоном, тамариндом и шафраном, но это был подарок от тети Лаланы.

Раздавая красные пластиковые стаканчики, Дарси задумалась, что еще она упустила. О покупке штопора она вспомнила только сегодня вечером, а подсоединенные к компьютеру крошечные колонки вряд ли могли вызвать желание танцевать.

– Спасибо, дорогая, – Мокси взяла напиток и задумчиво им поболтала. – Ты знаешь, что Стэнли Дэвид Андерсон в городе?

– Ради выступления?

– По делам. И мы с ним обедаем. Ты наверняка следишь за ним в «Твиттере»?

– Кто же не следит за Стэндерсоном? – спросила Дарси. Таким было одно из его сетевых прозвищ. Второе звучало как «Султан социальных сетей». У Стэндерсона имелись миллионы подписчиков и десятки каналов в «YouTube». – Но ведь ты не представляешь его интересы.