Сэра Роберта Шелдона не видели в Лондоне уже больше шести недель. Этот факт Ромола тоже связывала с появлением сестры. Он был странным, угрюмым человеком и в лучшие времена, но пока Сесили Холм получала от него цветы, доставленные явно из лучшего магазина, не было случая, чтобы он так долго отсутствовал. По крайней мере, она так утверждала. Об этом и о многом другом Ромоле по секрету рассказала костюмерша Сесили.

– Поверь мне на слово, дорогуша, она в него влюблена. Точно влюблена. А почему бы и нет, он такой красивый, а деньги – да у него их куры не клюют!

Хотя все равно такие мужчины не в моем вкусе. Слишком холодный и неприветливый. Другое дело лорд Марлоу! Он отличается от сэра Роберта, как небо от земли. Приходит всегда приветливый, всех веселит и моментально создает мисс Холм прекрасное настроение. Но ведь всем нам хорошо известно, что он полный банкрот, а это говорит о чем? О том, что, когда веселье заканчивается, требуется обеспеченный человек, который бы содержал нашу молодую мадам. Это же ясно как дважды два.

– А сэр Роберт говорил ей что-нибудь о том, почему он все это время не приезжал в Лондон? – спросила Ромола.

Костюмерша покачала головой.

– По крайней мере, я об этом ничего не слышала. Да ты ведь знаешь, что он вообще мало говорит. Сесиль пишет ему по нескольку страниц на своей надушенной бумаге, но почти никогда не получает ответа. Не могу найти другого объяснения тому, что она обеспокоена его отсутствием, кроме того, что она в него влюблена. Но здесь ей не на что надеяться: он не из тех, кто когда-нибудь женится, помяни мое слово.

– Не из тех, кто женится, – задумчиво произнесла Ромола. Не означает ли это, что ее чистая, тихая, невинная сестра, которая, повинуясь чувству долга, осталась в Пилбруке, чтобы ухаживать за умирающей матерью, приехала к сэру Роберту отнюдь не для замужества. Такое предположение показалось Ромоле невозможным. Но все же, если предположить, что Сильвия гувернантка и просто ухаживает за ребенком, как предполагает Чарли, откуда же, тогда у нее такая дорогая одежда? Ромола знала, что Чарли не мог ошибиться в отношении цены на платье. Он слишком давно занимался сценическим бизнесом, чтобы не разбираться в этом. Он постоянно разъезжал по всей стране в поисках талантов и заключал контракты. Когда ему казалось, что какой-либо человек был подходящей кандидатурой, он привозил его в Лондон на прослушивание. Чарли видел человека насквозь, независимо от того, как тот нарядился. Благодаря своему чутью он помог боссу скопить приличную сумму денег и, естественно, сам получал очень неплохо. Ромола знала, что если уж Чарли сказал, что платье женщины дорогое, то это действительно так, а еще она была уверена в том, что какой бы красивой ни была женская фигура, она будет удостоена внимания только тогда, когда на ней действительно хорошая одежда.

Ромола вновь и вновь обдумывала все то, что узнала от Чарли, и наконец, приняла решение. Она очень сильно простудилась, когда ехала домой из театра. Молодой человек, который сопровождал ее, был слишком пьян, чтобы понять, какое время года на дворе, и взял открытый экипаж. Она провалялась в постели около недели, а когда, наконец, встала на ноги, то почувствовала такую слабость и такое головокружение, что ничего не могла делать – только печально сидеть в своей маленькой квартирке. Даже приготовить еду себе ей было не под силу. Именно тогда она и приняла решение. Она собрала все свои оставшиеся драгоценности, послала их ростовщику, а затем упаковала вещи. Приехав в Миклдон, она остановилась в гостинице «Грин Мэн» и послала письмо Сильвии. Она очень боялась, что по какому-то ужасному недоразумению вся эта история окажется неправдой и Сильвии не будет в Шелдон-Холле, а ее поездка окажется напрасной.

Когда почтальон, который носил письмо в Шелдон-Холл, принес ответ, Ромола почувствовала, что ее сердце вот-вот разорвется от волнения. Она вскрыла конверт. В письме было всего несколько строк:

Дорогая сестра!

Если ты не против, я приеду навестить тебя завтра днем. Если не удастся, то – послезавтра.

Сильвия

Это все, что было написано, и Ромоле оставалось только ждать, продолжая гадать над теми вопросами, которые не давали ей покоя в Лондоне. В тот момент, когда она в очередной раз прокручивала их в голове, в дверь постучали.

– Войдите.

Вошел мальчик, прислуживающий в гостинице, которого мистер Робб приставил лично к ней.

– К вам леди, мадам.

Он отошел в сторону, и в комнату вошла Сильвия. На ней было черное платье и шляпка – наряд, который вызвал такое восхищение у Чарли Катберстона. Она была явно взволнована мыслью о предстоящей встрече с Ромолой: ее глаза блестели, а на щеках играл румянец. Улыбнувшись, она сделала несколько шагов навстречу. Ромола просто онемела. Ей стало ясно, что Чарли не врал, Сильвия действительно была неотразима. Но прежде чем Ромола успела хоть слово сказать, она увидела, как изменилось выражение лица сестры, и улыбка сменилась испугом.

– Ромола! Ты больна? Что с тобой случилось?

Беспокойство о сестре сразу же рассеяло ее первоначальное стеснение. Она протянула к ней обе руки, и сестры импульсивно обнялись и поцеловались.

– О Ромола, как я рада тебя видеть!

Это был искренний порыв, и Ромола сразу же поняла, что Сильвия совсем не изменилась, оставшись все той же маленькой сестренкой, которая любила ее и обожала больше всех на свете.

Что же касается Сильвии, то вся боль прошлых лет, все обиды моментально исчезли, когда она увидела худое, изможденное лицо сестры, глубокие впадины на щеках, темные круги под глазами. Сияющей, веселой Ромолы больше не существовало. Женщина, стоявшая перед ней, выглядела увядшей. Было видно, что она перенесла много страданий и сейчас казалась усталой и больной. Сильвия ощутила угрызения совести за то, что иногда испытывала недобрые чувства по отношению к сестре. – Ты сядь, – предложила она. – Расскажи мне о себе. Почему ты здесь и как жила все эти годы. И еще, Ромола, почему ты так выглядишь?

– Я больна, – ответила Ромола, и затем, как будто спохватившись, быстро добавила: – Поэтому и приехала на север. Доктора думают, что здешний воздух будет мне полезен. И только приехав сюда, я узнала, что ты находишься по соседству. Сначала я с трудом могла поверить, что это правда, а затем села и написала тебе, надеясь на провидение и моля Бога о том, что я наконец-то увижу свою маленькую сестренку, которую так сильно любила.

– Ромола, но почему ты не писала раньше? Почему не сообщила мне, где ты и что делаешь?

Ромола изобразила на лице скорбь и тихо сказала:

– Дорогая моя, я чувствовала, что не имею на это права. Ты была такой молодой и невинной. Самое лучшее, что я могла сделать, это оставить тебя в покое. Я ведь знала, что, пока ты дома, ты в полной безопасности.

Сильвия бросила на Ромолу быстрый взгляд. Ей почему-то показалось, что слова сестры звучат фальшиво.

– Но, Ромола, я чуть не сошла с ума, теряясь в догадках, что с тобой случилось, и надеялась, все время надеялась, что ты напишешь если не матушке, то хотя бы мне. – Сильвия вздохнула. – Она никогда не говорила, но я думаю, что она тоже очень ждала от тебя весточки. Она умерла, Ромола. Я не смогла сообщить тебе, потому что не знала твоего адреса. Матушка умерла в начале этого года.