— Что же? — не поняла Мирина.

— Когда наши союзники прибудут к Трое… тебе, Мирина, никак нельзя выезжать на эту битву.

Мирина недоуменно нахмурилась. С раннего детства, как это в обычае у женщин мазагарди, она была обучена защищать родной шатер и племя в час опасности. За последние годы она бок о бок с Лунными Всадницами сражалась во многих схватках, дралась не на жизнь, а на смерть с ахейскими отрядами мародеров-грабителей. Она метко стреляла из лука и битв не боялась.

— Ты что, меня, никак, за трусиху держишь? — возмутилась девушка.

— Храбрость бывает разная, — отрезала Атиша. — Взгляни на дело иначе: если что-либо случится с Пентесилеей, кто тогда встанет во главе Лунных Всадниц? Меня там с вами не будет. Нужно, чтобы жриц повел за собою кто-то, кому мозгов не занимать, и изобретательности тоже, и кто же на эту роль подойдет лучше тебя, Госпожа Змея?

— Но… — Мирина запротестовала было, но затем вспомнила, как сама утешала бабушку, и задумчиво кивнула. — Что-то в этом роде я сама объясняла Хати: возможно, порою имеет смысл обождать в стороне, чтобы потом навести порядок, и расчистить грязь и кровь, и… спасти тех, кого можно спасти.

— Вот именно. Видишь ли… — Морщинистое лицо Атиши прояснилось. — Ты все на лету схватываешь. Я отчаянно надеюсь на то, что с помощью Пентесилеи троянцы одержат победу, но я же не Кассандра, я не прозреваю будущего, поэтому надо быть готовыми к любому исходу. В тот час, когда тебе придется действовать, смело следуй подсказке своего сердца и не бойся нарушить правила. Древние обычаи Лунных Всадниц хорошо служили нам на протяжении многих поколений, но сейчас, хотя сердце у меня разрывается от этих слов, думается, их время подходит к концу. Мы должны перенимать иные порядки… да что там, нужно просто-напросто отыскать способ выжить!

Мирина благоговейно выслушала столь откровенную речь Атиши. Но вот Ведунья закончила говорить и сразу же отвела девушку к Пиросу. Вождь еще накануне пообещал всадницам три легких телеги, чтобы те по пути разжились продовольствием и привезли хоть какие-никакие припасы изголодавшимся троянцам.

— А не встречал ли ты молодого воина именем Томи из племени мазагарди? — полюбопытствовала Мирина у Пироса. — Он отправился гонцом во Фракию и разъезжает от племени к племени. — Хотя Мирина видела порою своего сердечного друга Томи в магическом зеркале и знала, что тот жив, земли, по которым он ехал, казались ей незнакомыми, и девушка недоумевала, отчего Томи скачет все вперед и вперед, причем один.

Старый воин улыбнулся и ласково погладил ее по щеке.

— Уж не заиграл ли на этих грозных татуировках румянец, или мне кажется? — усмехнулся он. — Я этого юношу хорошо знаю; кто-кто, а он внимания Лунной Всадницы вполне достоин. Твой Томи скачет далеко на восток: ему предстоит встретиться с царем Мемноном и проводить эфиопское воинство к стенам Трои.

— А! — Мирина снова вспыхнула и поблагодарила старика. По крайней мере, теперь она поняла, почему Томи странствует по чужим землям. Приход ахейцев помешал брачным планам Мирины и ее избранника. В это трудное время забот у Лунных Всадниц прибавилось: они не только сражались с оружием в руках, но разъезжали повсюду гонцами и толмачами, чтобы кочевые племена не теряли связи друг с другом. Лунные Всадницы стали могучим символом единства, сплачивая союзников Трои в почитании Великой Матери-Земли Маа. Мирина, подобно многим другим девушкам, оставалась со жрицами куда дольше положенных семи лет, а все помыслы о браке отложила на потом, дабы ряды воительниц не поредели. Как ни грустно, немало свадеб так и не состоялось из-за безвременной гибели молодых воинов, как мужчин, так и женщин.

Пирос за долгую жизнь повидал много горя и теперь, на закате дней своих, пребывал в глубокой печали. Нескончаемая битва кочевых племен за родные земли отравила и погубила столько юных жизней!

— Надеюсь, ты отыщешь своего воина, — мягко промолвил он, обращаясь к Мирине. — Если с эфиопами все сложится благополучно, твой Томи придет вместе с ними, но когда — в точности сказать не могу.

Настало время прощаться. Целуя лобик Фебы, Мирина с трудом сдержала слезы. Хати вся изнервничалась: в нужный момент Ильдиз как сквозь землю провалилась, а старуха считала, что девочка должна проститься с тетей честь по чести.

— Я проснулась, а ее ищи свищи, — жаловалась Хати. — Боюсь, забрела куда-нибудь и потерялась. Чего доброго, разум у бедняжки помутился.

Мирине ужасно не хотелось уезжать с такой неопределенностью на душе, но тут из-за шатров появилась крохотная фигурка, ведя в поводу одну из немногих уцелевших лошадей мазагарди с ожогами на боках. Правую ручонку девочка прятала за спиной.

Ильдиз подвела лошадь к Мирине и проговорила тихо, но решительно:

— Госпожа Змея, я еду с тобой.

Мирина, глубоко растроганная, обняла ладонями детское личико.

— Нет, Звездочка, мне придется оставить тебя с Хати, ведь Атиша поручила мне одно очень важное дело. Я должна помочь троянцам избавиться от гадких ахейцев, которые разоряют наши земли. Для такой малышки как ты это слишком опасно. В ряды Лунных Всадниц вступают с тринадцати лет и не раньше.

Но Ильдиз стояла на своем. Речь ее звучала ясно и обдуманно.

— Старшие девочки племени все погибли. Никого не осталось, кто мог бы присоединиться к Всадницам — только я одна.

Мирина озабоченно оглянулась на Хати, но старуха лишь пожала плечами. Хотя Ильдиз исполнилось только одиннадцать, не приходилось отрицать, что доля правды в ее словах есть.

Подошла Пентесилея — посмотреть, из-за чего задержка.

— Пусть едет со мной к Месту Текучих Вод — я сделаю из нее Лунную Всадницу, и неважно, что она еще мала!

Но Ильдиз лишь покачала головой.

— Я еду с Госпожой Змеей. Она моя тетя, а я объявляю ее своей матерью! Я стану убивать Муравьев — это мое право. Я не боюсь смерти.

Пентесилея, резко вдохнув сквозь зубы, одобрительно присвистнула.

Мирина оглядела лошадь, приведенную девочкой. Крепкая гнедая кобылка — невысокая, для девочки в самый раз… Мирина дотронулась до ее обожженной морды и принюхалась.

— Кто умастил эти ожоги лавандовым маслом?

— Кто ж, как не я, — отозвалась Ильдиз, поглаживая мускулистую шею. — Это Силена, я на ней проездила все Студеные месяцы — она хорошо меня знает, а я знаю ее.

Мирина обошла кобылку вокруг, осторожно пощупала подлеченные бока.

— Х-ммм! Силена — кобылка крепкая и славная, — поневоле согласилась она.

— Она в жизни меня не бросит, — гнула свое Ильдиз.

— И она уже это доказала, сдается мне. А зачем ты держишь руку за спиной? Поранилась?

Ильдиз медленно вытащила ручонку из-за спины и продемонстрировала Мирине свеже-наколотую татуировку на предплечье, запястье и большом пальце. Кожа распухла и покраснела, но грубые изображения полумесяца, звезды и солнца вполне можно было разобрать. Самый нижний луч звезды доходил до большого пальца.