Внезапно девушка просияла улыбкой.

— А вот и снадобье против родильной горячки! — пробормотала она. — О да, Атиша сразу бы догадалась! Да тут повсюду вокруг нас, куда ни глянь — волшебное средство для исцеления царицы Иры. Готовьтесь к отплытию — а ты, Коронилла, поищи, где можно коней поставить! Я скоро вернусь.

Пока рыбаки и Лунные Всадницы спускали на воду лодки, Мирина развернула Исатис и галопом помчалась к густо поросшему шалфеем и розами склону холма, что полого уводил к морю. Девушка спешилась и принялась ловко и споро собирать целебную траву. Затем, на мгновение задумавшись, ножом выкопала несколько растений, стараясь не повредить корни. Сняла плащ, завернула в него свой благоуханный груз и осторожно понесла к поджидающей рядом Исатис.

Когда Мирина вернулась, лодки уже покачивались на волнах, готовые отчалить.

— Даю слово, что очень скоро поставлю царицу Иру на ноги, — заверила она рыбаков.

Те пожали плечами и пожелали ей удачи. Лунные Всадницы славились как искусные врачевательницы. Может статься, эта молодая жрица-воительница, что так уверенно ведет свой маленький отряд, и впрямь поможет царице? Потому что если не она, то кто же?

Вечером Лунные Всадницы переправились на остров и уже в сумерках ступили на твердую землю. Мирина велела подругам разбить лагерь у ручейка, что брал начало у самого дворцового крыльца и с журчанием убегал вниз по склону холма. А потом достала из свертка кустики шалфея и вручила их Полимузе с Корониллой.

— Аккуратно посадите их у ручья и хорошенько полейте, — приказала она.

— Да пребудет с тобой благословение Матери Маа! — прошептали они, прощаясь с Мириной по обычаю жриц.

Мирина решительно направилась к главным дворцовым вратам, туда, где дежурила вооруженная до зубов стража. За жрицей, как собачонка, увязалась Ильдиз.

Мирина обернулась к племяннице, но Ильдиз опередила ее вопрос.

— Ты — моя Змея-Матушка, куда пойдешь ты, туда и я, — отрезала девочка.

Мирина наклонила голову, скрывая улыбку. Спорить некогда; притом ей, скорее всего, понадобится помощь, а на дворцовых слуг надежды мало.

— Известите царя Дария, что явилась Лунная Всадница Мирина, владеющая целительной магией! — объявила она начальнику стражи.

Тот обнажил было меч при появлении незваных гостей, но тут же убрал клинок обратно в ножны и почтительно поклонился.

— Слишком поздно, — покачал он головой.

— Царица еще жива? — осведомилась Мирина.

Начальнику стражи пожал плечами.

— Но если жизнь еще теплится, то отчаянию не место, — настаивала жрица. — Что скажет царь, если узнает, что вы прогнали от ворот его последнюю надежду?

Стражники тоже опустили мечи.

— Да пусть попробует, — сказал один из них.

Предводитель стражи со вздохом кивнул.

— Терять-то нечего, — согласился он. Он открыл ворота, впустил девушку внутрь и проводил ее вверх по великолепной мраморной лестнице в покои царицы. Ильдиз неотвязно шла следом.

Начальник стражи постучал в дверь. Открыл сам Дарий. Волосы его были всклокочены, одежда — в беспорядке.

— Я приказал нас не беспокоить! — прорычал он.

Мирина оттеснила стражника, взяла царя за плечи и основательно встряхнула, точно приходилась ему матерью или теткой.

— Я — Лунная Всадница Мирина, — объявила она. — Я танцевала на твоем свадебном пиру. А теперь я принесла тебе наше магическое целительное снадобье. Я могу помочь больной!

Мгновение Дарий глядел на гостью во все глаза, слишком изумленный, чтобы разгневаться, и, наконец, кивнул и рывком втянул ее в комнату.

Юная царица Ира распростерлась на роскошном золоченом ложе, завешанном тонкими и легкими, как паутинка, яркими тканями. Лицо ее отекло, покраснело и пошло пятнами, а сухие, потрескавшиеся губы бормотали что-то невнятное. Бедняжка металась на постели, сбрасывая с себя мягкие и пушистые овчинные одеяла. Над больной суетились и хлопотали прислужницы: предлагали вина, странно пахнущие порошки, подносили дорогие драгоценные камни — прикосновение к ним якобы несет исцеление.

Мирина подошла к постели, пощупала пылающий лоб Иры, затем обернулась к молодому царю — да он и в самом деле не более чем мальчишка! — и властно ухватила его за плечо.

— В моих запасах есть необходимое снадобье, — сообщила она. — Но пока я лечу царицу, мне требуются тишина и покой. Я должна остаться здесь вдвоем со своей помощницей.

Дарий вновь уставился во все глаза на Мирину с Ильдиз, по-прежнему слабо представляя себе, кто они такие, но властная целеустремленность Мирины каким-то образом возобладала над его смятением, и царь повелительным жестом указал прислужницам на дверь.

— И ты тоже ступай, — велела Мирина.

Но царь не послушался. Он тихо присел в изножье постели жены и замотал головой, точно непослушный упрямый ребенок.

— Я останусь!

— Ну, хорошо… — Даром тратить время Мирина не стала. — Тогда помогай.

Царь удивленно вскинул глаза, но согласно кивнул.

— Воды сюда! — потребовала она. — Мне нужен крутой кипяток и холодная вода — самая что ни на есть ледяная; а еще мне потребуются длинные полосы ткани! Быстрее! Ты все понял? Воды — горячей и холодной! И розового масла!

Царь Дарий шагнул к двери и проорал распоряжения. Тем времени Мирина опять пощупала лоб больной, затем осторожно коснулась ее щек и груди.

— Ты сможешь заварить крепкий настой шалфея? — спросила она Ильдиз, разворачивая свой узел с лекарственной травой и принимаясь обрывать листья.

Девочка кивнула. В дверях появилась испуганная прислужница: она тащила небольшую жаровню на треноге, полную тлеющих угольев. Ильдиз споро взялась за дело: очень скоро шалфей уже побулькивал в кипящей воде. Тем временем подоспела вторая прислужница, неся изящный кубок с водой и драгоценную склянку с розовым маслом.

— Это еще что такое? — осведомилась Мирина, указывая на кубок.

— Холодная вода! — всхлипнула прислужница.

— Нет-нет-нет! — досадливо покачала головой Мирина. — Мне нужно много ведер холодной воды — слышишь, ты, ведра и ведра!

При этих словах юный царь выбежал из комнаты и почти тотчас же вернулся, таща громадный, богато украшенный золоченый кувшин с холодной водой.

— Вот это уже на что-то похоже, — похвалила Мирина.

Прислужницы поспешили покинуть комнату, однако в дверях задержались. Глазам их предстала ужасная картина: Мирина сбросила с постели овчинные покрывала, затем лихорадочно оглянулась по сторонам — и безжалостно сдернула роскошный полог, и с треском разорвала его на полосы. Вылила в кувшин все розовое масло — и погрузила туда куски ткани. Вся комната тотчас же наполнилась свежим, нежным запахом.