Его вновь затрясло. Он вышел из душа, врубил музыкальный центр на полную мощь, закурил. С непривычки дым защипал горло, на глаза навернулись слезы.

«Я убил человека. А может, нет? Вдруг он жив? Как бы проверить? А если – нет? Тогда начнется следствие… Многие видели, как они уходили из клуба вместе. Вдруг его станут допрашивать? Нужно это… как его… алиби? Чтобы кто-то подтвердил, будто он, Олег Крылов, в тот день, с восьми до одиннадцати вечера, находился там-то и был паинькой… Да, но кто будет этот кто-то? Как говорится:

«Кто есть ху?»

Друзья? Приятели? Санька? Макс? Исключено. Первые выболтают.

Лена… Спятил? А почему – нет? Язык за зубами она умеет держать получше партизана. Сколько были вместе – так толком и не понял, что она на самом деле из себя представляет…»

Он часто называл ее дурой за то, что она часами могла висеть на телефоне, выслушивая сопливые жалобы подружки… Неслась куда-то, на ночь глядя, по первому свисту, если у мамочки начинала болеть голова, или у этой стебанутой Ады Беркер возникали проблемы с приятелями… Олега это ужасно бесило. Когда он выяснял, на фига ей такой геморрой, она раздраженно отмалчивалась. Однажды выпалила: «Не нравится – уходи.» Вот так. И вся недолга. Внутри этой хрупкой девочки-веточки «таилась» железная леди. Как он сразу не понял?

Но сейчас именно эта ее придурь была ему необходима. Только как ей объяснить? Иногда она становилась прямо-таки маниакально-честной… Ладно, на месте разберемся. Другого все равно ничего нет.

Непослушно-дрожащими пальцами Олег сумел набрать номер Лены лишь с третьего раза.

Ее голос… Низкий, чувственный, уставший… «Ну, возьми же себя в руки, придурок!»

– Пожалуйста, – сказал он, – мне необходима твоя помощь… Я не могу по телефону. Ты должна приехать… Да никакая это не уловка! Да, очень серьезно… Мне не к кому больше обратиться… Я сам не смогу, я разбил машину. Попал в аварию. Нет, все в порядке… Послушай, я обещал, это последнее, о чем я попрошу… Больше я тебя не побеспокою. Никогда…

Повисло молчание. Оно длилось целую вечность. Пока она не произнесла:

– Хорошо. Я приеду.

– Та-ак… – бандит, сидевший рядом с Масловым, поскреб ногтем по бычьей шее. – Значит, пленок у него уже нет. Ну и че будем делать?

– Че… – второй нашел на кухне чипсы и теперь смачно жевал, безучастно наблюдая за происходящим.

– Возьмем его с собой. Пусть опознает заказчиков. У компьютерщика куча снимков. Может, найдет кого?

– Точно, – согласился третий, который, наоборот, перестал жевать. – Башка у тя варит.

Маслова отстегнули от батареи.

– Давай, шагай.

– Ковыляй потихонечку, – добавил второй и загоготал, придя в восторг от собственной шутки.

– Э, а с этим че? – третий помешал носком ботинка зеленую россыпь на полу.

– А это нам, премиальные, – первый нагнулся и сгреб деньги обратно в сумку. – Слышь, парень, не горюй. Не в бабках счастье, а знаешь в чем?

Маслов вопросительно поглядел на бандита из-под распухшего века.

– В том, – назидательно ответил тот, – что ты живой. Пока…

Зазвонил телефон. Ада сняла трубку. Выслушала очередной набор ругательств, бесстрастно поинтересовалась:

– Все?

Воцарилось озадаченное молчание.

– Я спрашиваю, у вас ко мне все? Вот и прекрасно.

Она повесила трубку на рычажки и тотчас набрала номер.

– Мы засекли звонок, – сказали ей, – сейчас определим, откуда.

– Хорошо. Перезвоните мне. Нет, я тоже туда подъеду. Ужасно интересно поглядеть на этих борцов за чистоту России.

Марина несколько раз перекатилась по огромной кровати, остановившись на краю.

– Не хватает зеркала во всю стену.

– Сделаем, – пообещал Антон. – А пока – закрой глаза.

– Зачем?

– Сейчас узнаешь. Закрывай, кому сказано.

– Ой! – взвизгнула Марина, ощутив, как что-то холодное коснулось шеи. – Это что, змея?

– Почти. Можешь посмотреть. Там, в шкафу есть зеркало.

Марина легко поднялась, распахнула дверцу и обмерла – на ее смугловатой коже, чуть выше груди, красовалось большое, вычурное, потрясающей формы колье, играя в полумраке черными, как уголь, камнями, от которых мягко струился неясный мерцающий свет.

– Ой! – только и смогла произнести она.

– Черные бриллианты. Встречаются крайне редко и с трудом поддаются огранке. Для них нужен особый подход и большой мастер. Нравятся?

– Они прекрасны, – сказала Марина. – Но это ни к чему… Это не мое, понимаешь?

– Именно твое, – Антон раздраженно взъерошил жесткие черные волосы. – Можешь выбросить или подарить кому-нибудь.

– Не сердись, – Марина неловко отцепила колье, положила на столик с затейливыми кривыми ножками. – Просто… мне ничего не нужно. Я здесь не из-за этого…

– Я знаю, – тихо сказал он. – Иди сюда… – Он обнял ее, коснулся губами виска. – Ты не похожа ни на одну из женщин, которые мне встречались. Ты, как никто, умеешь снять напряжение… Ничего не просишь. Ни о чем не спрашиваешь… Единственная и неповторимая. Как черный бриллиант.

– Прекрати… – Марина смущенно улыбнулась. – А то я задеру нос. Хочешь, чтобы я о чем-нибудь спросила? А вдруг это окажется военной тайной? Хорошо. Ты был женат?

– Был, – Антон поморщился. – Очень давно. Мы развелись лет так пятнадцать назад.

– А дети есть?

– Сын, – он закинул руки за голову.

– Большой?

– Думаю, да, – Антон криво усмехнулся. – Если мне сейчас сорок, то ему должно быть девятнадцать-двадцать.

– Ты с ним не видишься?

– А зачем? Когда-то его мать принесла мне копию решения суда о разводе и выписке из ее квартиры, попросил впредь не беспокоить. Что мог дать ребенку отец по ту сторону решетки? Я ее не осуждал. Сам бы, может, так же поступил на ее месте. Потом она вышла за честного, – Антон сделал язвительное ударение на этом слове, – человека. Образованного. Инженера. Ну и ради Бога. И вдруг, полгода назад, – здрасьте! Разыскала. Сынок, видишь ли, поступал, не куда-нибудь – в МГУ! – на юрфак! И срезался. А на курсы какие-то у них денег нет. Вот досада! Не могу ли я помочь материально? Так, блин, и выразилась: «Материально». Словно не к мужу бывшему, отцу ребенка, пришла, а к чиновнику с прошением. Теперь, значит, мои грязные деньги понадобились. Можно стало. – Антон вновь усмехнулся презрительно и зло.

– Дал?

– Нет. С какой стати? Мой сын вырос в честной, порядочной семье. Достойным гражданином некогда великой державы. Пусть поступает. На общих основаниях. Государство о нем позаботится. Оно у нас большое и доброе. На всех хватит.