— Это не игрушки, Кать, — придав своему лицу максимально серьезный вид, медленно проговорил я.

— Да знаю я! Я не маленькая! — обиженно выпалила младшая Богданова громче, чем следовало и тут же панически заозиралась.

— Расслабься, никто не услышал, — вздохнул я, потирая переносицу и взял девушку за руку, — у студентов комендантский час, к тому же как только ты задала свой вопрос я повесил вокруг нас ауру безмолвия.

— Х… хорошо, — неожиданно серьезно кивнула Катя, прильнула ближе и поднесла свои едва заметно подрагивающие розовые губки к моему уху, — мама тебя не простит, но… спасибо, Марк.

Сказав это, Катя расплылась в благодарной улыбке и слегка отстранилась, прильнув спиной к холодной резной колонне крыльца додзе.

Наши плечи касались друг друга, аура безмолвия и отсутствие людей вокруг дарили тишину. Лишь мерному стуку дождя было дозволено ее нарушить.

— Определенно не простит, — согласился я, поднял куртку, которую я использовал как плед и накинул на холодные плечи девушки, — но если это поможет мне спасти твою жизнь, это того стоит, — искренне улыбнулся я и в очередной задал самый важный в эту секунду для меня вопрос: — кто тебе рассказал про розовую ведьму?

— Никто мне не говорил, — через короткую паузу тихо проговорила Катя и опустила взгляд, — мне вообще никогда ничего важного не рассказывают.

От слов младшей Богдановой я совсем запутался. Я уже был готов услышать имя любого, кто знал о моем прошлом. Сестры, отца, Коновницына или Гавриила. С определенной долей вероятности, каждый из них мог сболтнуть лишнего.

Или сама Василиса Богданова по неосторожности ляпнула что-то, за что Катя зацепилась.

Но, если никто Кате об этом не говорил, получается, я допустил ошибку? Когда? Исключено! Однако других объяснений у меня нет…

— Василиса лишь хочет тебя защитить, — честно ответил я, когда увидел на обеспокоенном и едва ли не плачущем лице Кати, насколько ей больно.

— Защитить, как же, — нервно посмеиваясь передразнила Катя и подняла на меня влажные розовые глазки.

По ее румяной подрагивающей щеке текла слеза. Годами копившееся внутри эмоции и неуверенность давали о себе знать. Во всем мире не существовало человека, с которым бы Катя могла поговорить откровенно и это медленно, но верно разрушало ее изнутри.

Василиса отгородилась от дочери стеной заботы, недомолвок и лжи, а сблизиться с сестрой Кате не удавалось с самого детства. Тайн и секретов от сестры у Варвары было ничуть не меньше, чем у матери.

Из-за этого Катя замкнулась в себе. Только сейчас я заметил это. Только сейчас я осознал, что та сдерживающая розовую ведьму сила, это вовсе не комплекс матери, а одиночество. Оно пожирало ее изнутри, и никто не мог ей помочь.

Потому что не видел. Или не хотел видеть.

— Прости, что пришлось ждать меня так долго, — тихо сказал я, приобнял хныкающую Катю за плечи и притянул к себе, — сейчас я рядом, моя маленькая розовая ведьма.

Услышав эти слова, младшая Богданова перестала сдерживаться и, уткнувшись лицом мне в грудь, разревелась. Вся накопленная боль одиночества и непонимания окружающих выливались наружу вместе со слезами.

То, что другие могли принять за проявление слабости, на самом деле было актом силы. С каждой вышедшей слезой, из тела розовой ведьмы выходила ее неуверенность, боль, слабость.

С каждой секундой истерики ее потоки лишь крепли, мысли прояснялись, разум наполнялся уверенностью.

В этот короткий миг ее слабости я отчетливо осознал, что после этого Екатерина Богданова из этого мира ни за что не позволит себе плакать. Сегодня последний раз, когда этот мир видит ее слабой.

Эти слова решимости наполнили разум младшей Богдановой и звучали в ее голове так громко и уверенно, что я слышал это будто на яву.

Внутренняя мощь Кати возросла так сильно, что я спешно ретировался и перестал влезать в ее потоки. Моя поддержка младшей Богдановой больше не требовалось.

Вдоволь выплакавшись, Катя поправила розовую брошь в виде лотоса и привела в порядок растрепавшиеся волосы. Поразмышляв пару секунд, начала озираться и встретившись со мной взглядом, отсела немного подальше.

— Все в порядке? — мягко спросил я.

— В полном, — буркнула Катя, старательно пытаясь привести свое заплаканное и очаровательно покрасневшее личико в порядок.

— Хорошо, — улыбнулся я, и чтобы не смущать девушку, отвернулся в противоположную сторону.

Дождь усилился еще больше. За стеной капель невозможно было разглядеть азиатское кафе, стоящее напротив.

— Так розовая ведьма — это действительно я, — едва слышно произнесла Катя.

На этот раз ее голос звучал уверенно.

— Да, — не стал отрицать я.

Младшая Богданова изначально это знала и затеяла весь этот разговор в надежде получить подтверждение. Понимание и поддержка для Кати сейчас куда важнее показной заботы.

— С того дня как я создала тебе тренировочный конструкт, мне стали сниться странные сны, — через короткую паузу начала Екатерина Богданова, — они были разные и я встречала там свою маму, сестру, Киру и многих других знакомых, — на этом моменте Катя замялась, глубоко вдохнула и посмотрела на меня, — и в каждом из этих снов, я видела тебя, Марк.

— Иногда сны это просто сны, — отозвался я, но Катя активно закивала головой.

— Нет! Ты не понимаешь… они были настолько неотличимы от реальности, что каждый раз после пробуждения мне требовалось не меньше часа, чтобы осознать, что я больше не сплю, — глотая воздух начала быстрее говорить Катя, — это нечто гораздо большее, чем сны!

— Что ты видела?

— Детство… наше детство в деревне. Мама не продала дом, и мы не переехали в город. Мне снилось как мы играли в прятки с тобой. Как ты приезжал к нам, и мы ездили на озеро. Как мы тренировались в лесу… все вместе тренировались. Я, ты, Варя, мама и высокий старик. Я не запомнила его лица, но это ведь был Борис Жуков, верно?

Я сидел мрачнее тучи. Полностью игнорировать услышанное было выше моих сил. Руки подрагивали, в голове прокручивались воспоминания тех дней, о которых сейчас говорит Катя. Но как? Она не может этого помнить. Это мои воспоминания, а не ее. Какого хрена происходит?

— Это не просто сны, правда, — верно прочитав мое лицо догадалась Катя и ее лицо стало пугающе серьезным.

На миг, я увидел в нем проблеск той самой розовой ведьмы, которую знал и любил в прошлом мире. Которую я думал потерял навсегда. Ком встал в горле, и я просто ничего не смог ответить.

Однако Кате никакие слова и не требовались. Проницательная Богданова читала все по моему лицу, а у меня не было сил отрицать очевидное.

— Это реальные воспоминания, — после долгого молчания уверенно заключила Катя, — как и те, где мы сражаемся бок о бок, мотаясь по всему свету. Где я важна. Где меня признала даже мама и сестра… где мне хватает сил спасать тебе жизнь, где страна нуждается во мне… где Борис Жуков жив.