Единственный дирижабль в Таганроге, топлива к нему немного, запасов водорода практически нет, движок порядочно изношен, и в таких условиях использовать его лишний раз не хочется.

Ничего. Предки справились и с татарами, и с турками, не имея никаких воздушных судов, равно как и штуцеров, револьверных ружей, ракетных установок и прочего. Чем мы хуже?

Берег давно исчез вдали. По расчетам Кабанова, еще полчаса, и надо совершать обратный поворот. Ночь в море болтаться бесполезно. Пока дойдешь до порта…

– Парус! – вдруг выкрикнул Петр и схватился за подзорную трубу.

Командор выматерился про себя. С монархом на борту приключений ему не хотелось. Без монарха в общем-то тоже. На войне должен главенствовать расчет, точное выполнение задач, романтика – это ложь. Очень часто она ведет к лишней крови.

Кто может странствовать в этих водах в дни войны? В дни мира в общем-то тоже. Ответ очевиден.

Петр уже без всякого спроса менял курс.

– Там два паруса, – уточнил Командор и почти сразу добавил: – Три.

– Ничего. Наверно, мелочь какая-то.

Над горизонтом нависала дымка, и разглядеть подробности никак не удавалось.

– Ты же, рассказывают, чуть не в одиночку против британских эскадр выходил. Чего теперь? – Петр уловил колебание соратника.

– Тогда на моем борту не было русского императора, – твердо ответил Кабанов.

– А про это не тебе судить! – отрезал царь. – Я еще российский адмирал, если пошло. Никаких особых льгот мне не надо.

Когда Петр говорил таким тоном, спорить с ним было невозможно. Уперся – и все, с места не сдвинешь. Себе хуже сделаешь, в гневе государь был страшен и часто делал, не думая. Того же Меншикова пару раз побил. Командора, правда, даже не пробовал, но в опалу Кабанов в прежние годы попадал.

Сергей был согласен и на опалу, ничего страшного, да все равно решения Петр не изменит.

– Четыре паруса. Первые – не то фрегаты, не то линкоры, – разобрать толком было все еще невозможно.

Турки тоже заметили противника и теперь шли навстречу. Ветер не благоприятствовал никому – он дул сбоку, и два небольших отряда сближались под углом.

– Два линейных и два фрегата, – объявил Командор. Вздохнул и скомандовал: – К бою! Передать: атакуем флагмана!

Он снова был на работе, а вражеские корабли уже выстроили правильную линию. Но раз противник хочет драться строем, надо спутать ему карты. Да и какая линия из двух кораблей?

На мачте взвились флаги сигнала. Кабанов сам вместе с приятелями разрабатывал целую систему связи. На флотах мира еще ничего подобного не применялось. Соответственно, при любых обстоятельствах у русского флота получался плюс в виде лучшей управляемости всеми кораблями. Были даже введены должности сигнальщиков. А не так давно – и флажные семафоры со своей азбукой. Но в данном случае можно было пока обойтись без последних.

В непосредственное командование Петр не вмешивался. Напротив, жадно следил за действиями бывшего флибустьерского капитана. Кабанов же краем глаза следил за выучкой моряков.

До карибских флибустьеров им было далековато, однако кое-чего Сорокин добился. С маневрированием особых проблем не было. Теперь придется посмотреть, как обстоят дела со стрельбой.

Ему удалось поставить противника под ветер. Еще одно преимущество, весьма ценное в парусную эпоху.

– Верхние батареи книппелями, нижние – ядрами.

Турки не выдержали сближения, дали залп первыми. Но дистанция была еще великоватой, и большинство ядер пролетело мимо. Лишь пара штук ударилась в борт намного выше ватерлинии. Теперь пока противник будет перезаряжать артиллерию…

Петр заметно нервничал и покусывал ус. Ему не терпелось отдать команду и выпалить по врагу в ответ, однако он дал слово не вмешиваться и теперь держал его.

Высокий борт турецкого флагмана был метрах в пятидесяти, когда Кабанов наконец выдохнул:

– Пли!

Фрегат содрогнулся. Было видно, как у турка рухнула рея, а грот-мачта лопнула посередине, и верхняя часть опасно наклонилась.

– Ура! – восторженный рев моряков приветствовал небольшую победу.

Турецкий линкор оставался позади. «Апостол Павел» заступил на место собрата, и сразу выпалили всем бортом. Кажется, немного поторопились. Хотя на расстоянии да под нынешним ракурсом не очень и поймешь.

Командор уже привычно вывел фрегат вперед, развернул и дал продольный залп. На сей раз досталось фок-мачте, да и в носовой части линкора появились пробоины. Волнение было небольшим, однако одна из дыр была настолько низко, что через нее на ходу в корабль попадала вода. Видно было, как на палубе замельтешили турки.

Линкор был сильнее каждого из русских фрегатов порознь, но вдвоем они превосходили его если не в мощи залпа, так в скорострельности. А прочие турецкие корабли следовали позади и не могли вмешаться в разыгравшуюся дуэль. Им бы увеличить ход, сломать линию, однако все три мателота продолжали послушно двигаться за избиваемым флагманом.

Кабанов непрерывно маневрировал. Пушки грохотали с минимальным перерывом, разве что книппеля сменялись бранскугелями, а те – картечью, и опять… Спустя четверть часа флагман имел жалкий вид. Фок-мачта рухнула, потянула за собой грот. В нескольких местах вспыхнули небольшие пожары. Виден был дифферент на нос. Пока не очень большой, однако никакой теории живучести пока не было и в помине, корабли не разделялись на водонепроницаемые отсеки, и, раз попав внутрь, вода начинала свободно гулять прежде на нижних палубах, а затем постепенно заполняла корпус и поднималась все выше и выше.

Впрочем, тонуть линкор мог долго. Пробоина невелика, вначале туда вообще захлестывало лишь волны, теперь же, когда флагман лег в невольный дрейф, нос перестал зарываться в воду. Но и пробоина сравнялась с морем, частью оказалась ниже, и теперь обходилось без волн.

– Поднять сигнал – работаем по второму!

– А добить? – Петр жадно взирал на избитого флагмана.

– Добить успеем. Этот уже не игрок. У них ходу нет, – терпеливо пояснил Командор.

Какой ход, когда осталась одна мачта? А новые не поставишь. Даже если бы подобные имелись в запасе. Но откуда? При общей перегруженности кораблей, когда самые большие линкоры в длину имеют всего полсотни метров при команде зачастую едва не в тысячу человек, и приходится иметь провиант на всех, порох и ядра для боя, да и многое другое, держать еще и запасное дерево – огромная роскошь. Так, есть что-то на уровне деревяшек для корпуса, какого-нибудь запасного рея…

Не грозный корабль, а так, плавающая посуда. Слегка горящая, понемногу утрачивающая плавучесть…

Разумеется, на русских судах тоже имелись потери и повреждения, на то и бой, только пока и первые, и вторые не являлись фатальными. Обычные издержки схваток.