уходит на кухню. Сначала я думаю, мало ли, водички попить, но потом слышу тихий разговор, и всё во мне просто вспыхивает, сердце взрывается бешеным ритмом, дыхание сбивается, волоски на руках становятся дыбом. Ух, кому же мужчина может звонить в три часа ночи? Любовнице? Ну, тогда понятна его рубашка в помаде. Но, вообще-то она и раньше была понятна, совсем по другой причине. Мне незачем сомневаться в Диме, да и Рита уже раз показала свой темперамент, так что он, вероятно, говорил правду.

Тогда кто это?

Когда он возвращается, я решаю спросить, кому он звонил.

— Тебе приснилось, зайчик, — с совершенно невозмутимым видом говорит он.

Я решаю не спорить, послушно укладываюсь ему на плечо, но сон так и не приходит. Я до самого утра гоняю в своей голове мысли, пока не встает солнце. Почему-то именно с рассветом я засыпаю.

. .

— Ань, он кому-то звонил ночью, и это полная фигня, — говорю я Ане на той стороне трубки. Я привыкла бежать к ней в такие моменты, ведь две головы всегда лучше, чем одна, да и просто проговорить свои опасения вслух — дорогого стоит.

— Это подозрительно. Совсем не хочется разочаровываться, Фёдоров казался мне хорошим парнем, — выдает Аня, и я про себя киваю, мол, да, мне тоже в итоге казался хорошим.

— Я, конечно, могу себе представить любовницу, но это было бы странно.

— Или у него есть вторая, какая-нибудь зловещая криминальная жизнь. И он такой, скажем, черный плащ, ужас, летящий на крыльях ночи. Или якудза, да! У него есть тату на всю спину?

— Нет, тату точно нет. А вот первый вариант может быть, если черного плаща не считать… Он недавно звонил какому-то Нодару и речь его была такая… спокойная. Так, мне кажется, священники разговаривают. Иди буддийские монахи. И он говорил про мать Санникова.

Мы обе замолкаем ненадолго, переваривая сказанное. Хм, в самом деле, я ничего не знаю о том, как он жил эти десять лет. Ну, кроме его этой Риты. Как он пришел к владению большой компанией, откуда взял деньги.

— Ну, ты имеешь что-то против того, чтобы судья больше не лезла в твою жизнь? — спрашивает она, а я не могу сказать точно.

— Не знаю. А вдруг это значит, что она просто физически не сможет на меня влиять?

— В смысле физически, потому что у нее будут связаны руки? В переносном смысле этого слова.

— В смысле, физически, потому что она не будет дышать. Если это криминал, такое же возможно? Вдруг там всё только так решается? Блин, Ань, это как-то страшновато.

Я чувствую себя героиней боевика, типа фильмов из девяностых со Сталлоне или старым добрым Арни, которые любила смотреть моя бабушка. Там были перестрелки, бои, всякие похищения и тайны. Девушки там, правда, обычно были для украшения. Ну, чем я не украшение? Классическая дева в беде.

— Давай мы пока не будем выдумывать, ладно? Уверена, у него просто есть какие-нибудь знакомые знакомых в суде. Помнишь эту тему про пять рукопожатий? Вот, может быть, этот Нодар — его первое рукопожатие на пути к твоему спокойствию, — говорит Аня и похлопывает меня по плечу.

Скоро мы заканчиваем этот разговор, но вот мозг себя накручивать не перестает.

. .

— Дим, а кто такой этот Нодар, с которым ты говорил?

Дима удивленно оборачивается ко мне и на секунду откладывает готовку. Сегодня он кормит меня ужином из трех блюд.

— Не думал, что ты его запомнишь. Просто давний, знакомый ничего интересного, — он притягивает меня к себе и крепко обнимает, но я не даю сбить себя с толку.

— Почему вы говорили о Санниковой?

— Потому что ты плакала. Я попросил его найти какие-нибудь ниточки, за которые можно подергать. Он раньше работал следаком, но сейчас занимает местечко повыше, но неофициальное.

Я думаю спросить что-то еще, но звучит таймер и Дима спешит вытащить из духовки ростбиф, а потом всем своим видом показывает, что не настроен на разговоры.

В целом ужин проходит хорошо, учитывая, что Дима хороший повар, а я — страстный любитель мяса. Я как раз пытаюсь прожевать огромную картофелину, которую от жадности запихнула в рот целиком, когда в новостях показывают мать Лёши, а ведущий говорит, что она арестована за взяточничество.

Я пораженно вдыхаю и тут же закашливаюсь. Вот тебе и Нодар.

Глава 46.

Интересно, кто всё-таки такой этот Нодар? Если то, что Санникову закрыли, связано с ним, то он какой-то божественно быстрый. Два дня, по сути, даже не полных и тут же арест. Сколько готовятся такие операции? Неужели ночь — и готово?

Ну, или кто-то точил на нее зуб давным-давно. Или операция по поимке на горячем уже была в процессе и это просто совпадение. Ох, как не умереть от любопытства.

Но одно я понимаю точно — Дима не так прост, как кажется. Я совсем его не знаю.

Конечно, в моей голове живет образ, который я составила его десять лет назад, а сейчас он дополнился новыми характеристиками, в основном хорошими, но что было в эти десять лет? Это ведь целая жизнь, самый важный ее этап. Становление. Достижение целей. Я на свои цели просто пахала, но делала это законно, долго и утомительно. А как он достигал своих?

В голове роятся мысли и каждая из них оставляет неприятное послевкусие. Я только думала, что знаю его. Он показывал мне хорошую обертку, а что скрывается под ней?

И главное, как я могу выйти за человека, которого совсем не знаю?

Дима как будто чувствует мои сомнения и метания. Он становится еще более обходительным и заботливым, отменно готовит, разминает мои плечи, а на днях предложил завести кота.

И все это время я чувствую, что он отвлекает мое внимание, как будто уводит от важной темы.

Все мои вопросы о том, кто такой Нодар и связан ли он с арестом Санниковой, остаются без ответа. Дима изобретает тысячу и один способ, как уйти от ответа, чтобы это казалось случайностью.

Спустя несколько недель я узнаю, все из тех же новостей, что Людмила Санникова получила штраф (в размере сорокакратной суммы взятки, а значит, он имеет не менее шести нулей) с лишением права занимать должность судьи на пять лет, но в ее случае это уже навсегда. Судей-взяточников не возвращают.

Мне становится тошно. Да, она ужасная женщина, звонила мне, поспособствовала блокировке счетов, с которыми мне еще разбираться и разбираться, но это не особо испортило мою жизнь,