а вот ее — полномасштабно испортило. Судя по богатству Санниковых, взятки она брала давно, так что когда-то должна была оступиться. Но слишком уж хорошее совпадение.

— Дима, и всё-таки, кто такой Нодар? — в очередной раз завожу разговор я.

— Да так, один знакомый.

Я уже вижу, как прячется в ракушку, но на этот раз отступать не намерена. Я стала хуже спать, прокручиваю в голове какие-то странные мысли раз за разом, фантазия так вообще отрывается по полной. То мне кажется, что Дима связан с каким-нибудь криминалом, и я фантазирую, что он в длинном плаще и шляпе скрывается от погони, непременно под дождем и в стиле Города Грехов. Но фантазия, может, и романтизирует это, а трезвый ум поднимает красные флаги и орет «беги».

Так что я не могу больше ждать.

— Чем он занимается? — я медленно иду по комнате, почти по кругу обходя Диму, и фантазия тут же подбрасывает эпизод о том, как хищник загоняет жертву. Вот только хищник не я, хоть сейчас и охочусь. Хищник, по-видимому, передо мной.

— Он бывший следак, — пожимает плечами Дима и идет в обратную сторону.

— Это он поймал Санникову? — я пресекаю этот маневр и иду параллельно ему, движения плавные, глаза прищурены. Не упустить добычу.

— Нет, — он качает головой и делает попытку пойти в другую сторону.

— Но он связан с этим? — я тут же зеркально отражаю его движение, так что он никак не может выйти из комнаты, не протиснувшись мимо меня. Но он этого не делает, а просто останавливается. Наконец. Хватит уже бегать от моих вопросов.

— Не без этого, — отвечает он, но мне этого мало.

— А теперь давай заново, подробнее и перестань скрывать от меня важную информацию.

Он нехотя выдает мне необходимый минимум, на этот раз подробнее и понятнее.

Нодар был следователем, потом бизнесменом, а теперь он информатор у структур, но не совсем легальный и очень, очень влиятельный. Они с Димой провернули вместе пару дел пять лет назад, потом разошлись, но связей не потеряли. На вопрос что за дела, он не ответил, но намекнул, что это было нечто не до конца законное. И вот, выходит, связи возобновились.

Я, наконец, задаю свой главный вопрос. Вопрос о том, подставили ли они Людмилу.

— Мы никого не подставляли. Просто предоставили ситуацию, в которой она повела себя так, как повела. Ну и последствия предсказуемы.

— Это было… незаконно?

— Немного. Но она тоже поступила незаконно, — говорит Дима.

Но это больше, чем я хочу знать.

Всю свою жизнь я была законопослушной, правильной, никогда не жульничала в играх, не списывала в школе, не отлынивала от уроков или работы. Мне казалось что люди, которые все это делают — какой-то другой вид, потому что они обманывают, так или иначе, что-то получают нечестно, за счет других людей. Мне всегда говорили — делай так, как правильно, и получишь свое вознаграждение. Я всегда была хорошей девочкой.

И что-то внутри меня сейчас дает трещину. Я шантажировала Лёшу, хоть это и было моим последним шансом, но я это сделала. А Дима, выходит, был связан с чем-то незаконным, и вернулся на кривую дорожку. Из-за меня. Для меня.

Я не знаю, как жить с этим дальше. Как переварить то, что я не гнушаюсь грязными методами для достижения цели? Мой любимый мужчина делает то, что я считаю неправильным. Как это принять? Как переварить?

Только один вариант приходит мне в голову прямо сейчас.

— Я сегодня переночую у Ани.

Глава 47.

Я, в самом деле, приезжаю к Ане, вот только этой ночью совсем не сплю. Сон не просто не идет, он даже не виднеется в конце тоннеля.

Аня, которая никогда не подает виду, сегодня не может сдержать удивления. И после того, как я рассказываю ей все, она удивляется еще больше.

— Ты приехала ко мне…почему? Не пойми неправильно, я рада тебя видеть, но… Дима тебе помог, Санникова жива, здорова, но больше не судья. И отлично, она больше не станет тебя цеплять. С такими людьми только так и можно, они ведь не понимают ничего, кроме силы. Уверена, она уже сопоставила, за что ей прилетело, и оценила, что ее не упрятали на долгие годы. А теперь, видя за твоей спиной влиятельного покровителя, они забудут о тебе.

Аня говорит, явно сдерживая эмоции, которые периодически прорываются в мимике и жестах, но ее голос остается спокойным. Сама я сижу, как на иголках.

— Этот Нодар — темная лошадка, явно криминальная и Дима имел с ним какие-то темные делишки, Ань. Как мне ему верить? Они за сутки организовали арест! Как так вообще можно? Кем для того нужно быть? И это же просто… это просто какие-то девяностые!

— Он сделал это, чтобы помочь тебе! Я не понимаю, детка, что не так?

Я нервничаю так, что руки начинают трястись. Что-то внутри растягивает меня, как канат, рвет на две части по живому. И я рассказываю ей, сбивчиво, нервно и прыгая от темы к теме.

Я долгое время жила с бабушкой, которая все время твердила мне, как правильно жить.

Правильно — это золотая медаль в школе, красный диплом в университете, хорошая работа в офисе. Правильно — это не списывать, никогда не жульничать, не врать себе и родне.

Если ты нашла кошелек — верни, если можешь помочь — помоги, если человеку плохо — вызови скорую.

Если мужчина изменил, его нельзя прощать, если ушел — нельзя принимать обратно.

Если тебя ударили по щеке, то подставь вторую щеку, но если попали и по ней — ударь в солнечное сплетение и беги.

Нельзя забывать обиды.

Если любить, то мозгом, а не сердцем. И каждый день мыть полы, даже если пришла в полночь.

Моя бабушка была очень сильной женщиной, железной леди из приличной семьи, а вот дедушка был не только редким красавцем, но еще бабником, авантюристом, хитрецом и картежником, так что дорожка его недолгой жизни скоро стала кривой и привела к не самым благонадежным занятиям. Дедушку я не знала, но всю жизнь бабушка упоминала его, как самую большую ошибку в своей жизни, темное пятно на ее репутации и просто «пропащего».

Я так привыкла к этому, что и не думала, что это как-то на меня повлияет. Но однажды, в студенчестве, я потеряла билет в автобусе и, как назло, зашли контролеры. Огромная тетка в форме просто заломала мне руку, пока я пыталась лепетать, что покупала билет, просто не могу его найти.