Известный факт, что Сталин просил Голикова, начальника военной разведки, докладывать каждую неделю о ценах на баранину в Европе. Почему на баранину? Потому что ему не приходило в голову, что немцы рассчитывают военную кампанию без учета зимы, что они зимой воевать не собираются. Чтобы воевать зимой, нужна зимняя форма одежды, а Сталин знал, что в Германии нет запасов зимней формы. Поэтому он сказал: если немцы начнут делать тулупы из овчины, значит, готовятся к зиме, если они готовятся к зиме, значит, будет война. Если они не готовятся к зиме, войны не может быть, что они зимой-то будут делать? Но для того чтобы подготовить зимнюю форму одежды на 3 миллиона человек, надо забить такое количество овец и баранов, что это резко бы сбросило цены на баранину.

Итак, командованию Красной армии было ясно: войска еще не перебрасывают, Люфтваффе нет на аэродромах, к зиме немцы не готовятся — какая может быть война? Никто не понимал, что это такой авантюрный план. Вторая проблема в том, что в российском генштабе ошиблись с возможным направлением немецкого наступления. По всем военным канонам нельзя было наступать на Россию там, где наступали немцы, — к северу от Полесских болот. Там очень легко прижать наступающую армию с одного фланга и окружить. По расчетам генштаба Красной армии, немецкое наступление должно было идти с юга, все советские войска готовились отражать удар именно оттуда. То, что основной ударной группой немцев стала группа армий «Центр», оказалось полной неожиданностью для российского генштаба.

Да, по военным канонам так нельзя было делать, но Гитлер заставил это сделать вопреки мнению и желанию немецких генералов, хотя это не подходит под определение военного искусства. И еще одно явное преимущество немецкой армии: у них была очень хорошая радиосвязь: все самолеты и все танки были с радиосвязью. У Красной армии связи не было. Радиосвязь там вообще не хотели применять, считали, что ее можно прослушать. Танки, к примеру, разговаривали друг с другом флажками. Трудно представить, как это можно делать на поле боя. Летчики в полете переговаривались между собой знаками, т. е. командир показывал, все должны были увидеть и понять, что он имеет в виду. Я уже не говорю о тактике боя. Не буду вдаваться в подробности, но у немцев тактика воздушных боев была куда более эффективная, Красная армия переняла ее только через полтора года.

Таким образом, в Красной армии не было основного, что требуется для эффективного управления, — связи. И чем крупнее воинские соединения, тем больше управление ими зависит от быстрой и четкой связи. Кроме того, создавая крупные соединения, особенно корпуса, командование Красной армии не учло, что для больших воинских соединений очень важна отработанная логистика. В любой момент в любую точку боя должны быть доставлены боеприпасы, запчасти, смазочные материалы, еда для солдат — это основное. Когда ресурсы разбросаны на большом участке, связи нет, а логистика не работает, все это уже не армия, а просто сборище людей и груды металла.

И последнее. Войска Красной армии располагались двумя эшелонами обороны — и в ста километрах, и в трехстах километрах от границы. Это привело к тому, что 22 июня, когда 100 немецких дивизий форсировали и переходили границу, им реально противостояло только 40. Все остальные советские войска были на 100 километров дальше. А потом началось то, что из-за неопытности командования, из-за отсутствия связи всегда происходит на войне. Первые две недели у командования Красной армии не было никакого понятия о том, что происходит на фронте, где находятся какие-либо их части, где находятся какие-либо немецкие части. Приказы, которые они отдавали, были абсолютно неэффективные. По слухам, вроде где-то видели немцев, в штабе отдают приказ: «Возьмите противотанковый корпус и идите туда». Корпус пробегает 300 километров, немцев нет. Им говорят: «Вернитесь!» А на чем? Топлива нет, танки стоят. Как вернуться?

Огромные расстояния, потеря связи, потеря командования, т. е. была полная неразбериха. Подобное я видел в нашей армии в октябре 1973 года, но на меньшем участке фронта, с более современной армией и большими средствами. Тогда я отлично понял, что происходит в армии, когда командование теряет представление о ситуации. Подготовка командного состава в Красной армии была на низком уровне, организация — тоже на низком уровне, способность управлять войсками — очень слабая. Все это и привело к поражениям 1941 года.

Я уже писал о том, каков был план «Барбаросса». К 1 декабря 1941 года немецкие войска захватили Белоруссию, часть РСФСР, Украину и продвинулись по территории Советского Союза на глубину от 850 до 1200 километров. Потери немцев составили 740 тысяч человек, из них 230 тысяч человек убитыми. Для них это были серьезные и неожиданные потери, они на них не рассчитывали. Кроме того, под Ленинградом, под Москвой, под Ростовом-на-Дону немецкие войска были остановлены. По плану немцы рассчитывали, что к ноябрю война должна быть закончена. В ноябре оказалось, что до конца войны еще далеко, в стратегическом отношении план «Барбаросса» был не выполнен.

Серьезная проблема Вермахта в том, что они никогда не могли правильно оценить мобилизационные возможности Советского Союза. Они даже не могли предположить, что советские власти смогут эвакуировать такое количество предприятий в такой короткий срок. Это спасло советскую промышленность. Эвакуировать с такой огромной территории в условиях войны без превосходства воздуха всю промышленность — это было смелое решение. Те, кто его выполнил, действительно спасли страну. Кроме того, немцы не поняли, сколько войск есть в Красной армии, не учли, сколько еще солдат могут быть мобилизованы. В 1941 году Абвер сказал, что кроме тех, которые есть, которые мы разобьем, Советский Союз может мобилизовать еще 40 дивизий. А ведь только задето 1941-го на фронт было отправлено 324 дивизии. Это кроме 222 дивизий, которые уже находились на фронте. То же самое было под Сталинградом. Когда немцы планировали наступление, Абвер докладывал: «У Красной армии нет резервов — можно наступать». Когда вдруг появились новые советские дивизии — это была для Вермахта самая большая неожиданность. Кстати, под Сталинградом Гитлер не зря просил Паулюса сопротивляться до конца: продержаться еще один день, и еще один, и еще… Сопротивляясь, войска Паулюса сковывали два фронта Красной армии, которые должны были участвовать в операции «Дон». Эта операция должна была привести к окружению всей немецкой армии на юге Советского Союза, тогда война закончилась бы на год с лишним раньше. Продолжая военные действия, Паулюс сковывал советские войска, тем самым спас другие германские войска и помог Германии продолжать войну еще год. Но и перед Курской битвой, когда немцы планировали операцию под Курском, Абвер докладывал то же самое: «Ресурсы Красной армии исчерпаны, больше они никого мобилизовать не могут». И когда откуда-то появились еще два фронта, это была колоссальная неожиданность для немцев. По сути, немецкая разведка всегда ошибалась в оценке сил противника — это одна из причин, почему Гитлер пошел на такую военную авантюру. Потом он сам говорил: «Если бы я знал все это раньше, никогда бы не пошел на войну с СССР».

То, как дальше развивались боевые действия, — все знают. Не буду на этом останавливаться, хочу лишь напомнить основную цифру: общие потери Советского Союза в Отечественной войне составили 26 миллионов 600 тысяч человек. Я знаю, некоторые современные историки приводят так называемые «новые данные» — 41 миллион человек. Так вот данные — это то, что основывается на документах, а все остальное называется по-другому: сплетни. Про то, что написано в интернете, и говорить не стоит, называть это данными значит не уважать сами понятия «данные» и «информация». В России потери в войне подсчитывали поименно, по спискам. И было это не в советское время, я имею в виду 90-е годы. Цифра 26,6 миллиона — потери среди военных и гражданского населения — реальна, все остальные цифры на совести тех, кто их пишет. Они могли написать 50 миллионов, могли написать сколько угодно. Когда я начну называть другие данные, вы поймете, что такое данные и что такое сплетни.