Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Аааа!! — завыл Денисов. — Жжет! Сними ее с меня.
Силуэт того мужика метнулся дальше по коридору и свернул за угол направо. Я замер всего на секунду, соображая, бежать ли сразу за ним или сперва помочь Косте.
— Соколов… Помоги… Пожалуйста.
Да твою же мать!
Я развернулся к Денисову и обомлел. Такой штуке нас еще не обучали. Действительно, это было похоже то ли на гудрон то ли на мазут — какая-то темная тягучая жижа обволокла почти всю фигуру парня, поднимаясь все выше к голове. Словно темные щупальца, она обхватила его и душила, забираясь в ноздри, уши и рот.
Ну и мерзость.
— Это еще что такое? — оторопел я, копаясь в воспоминаниях. Нет, ничего подобного ни мне, ни прежнему Мише не встречалось.
— Шоб я внал! — мямлил Денисов, отплевываясь от этой темной дряни. — Фними ее! Фними!
Дерьмо. Понять бы еще, что это за хреновина. Я принюхался — пахло и правда чем-то горючим и химическим. Значит, с “Жар-птицей” лучше не рисковать. Но раз нельзя жечь, значит, будем замораживать.
— Кость, стой мирно, — велел я, концентрируя в руках силу для “Морозилки”. На самом деле это заклинание называлось “Морозко”, но студенты, как обычно, все переиначили.
Я понятия не имел, при какой температуре могла замерзнуть эта жижа, но предположил, что если она все же затвердеет, у меня получится сбить ее с Денисова. Более удачных вариантов мне в голову не пришло.
Ну дворник, ну паскуда такая! Значит, все же одаренный? А раз одаренный, то еще и ряженый? И откуда тогда такие познания в редких заклинаниях?
Хотя что-то разбилось. Значит, артефакт? О таких склянках я слышал — можно было подобрать интересные сочетания исходных субстанций и заклятий, чтобы создать интересные и весьма смертоносные коктейли…
Но на первом курсе такому не учили. Это давали уже на специализации по артефактории.
Денисов держался стойко, но все равно стучал зубами, когда я принялся замораживать жижу. Субстанция перестала распространяться, но и замерзала неохотно.
— Ффе рафно ззет, — хрипел вражина. — Как крапифа, только ефли ее уфилить во фто крат.
Интересное явление. Кислота? Яд? Что же туда намешали? Ладно, разберемся.
— Холовно…
Ну простите, ваше сиятельство. Сейчас не до ювелирных решений. И так пришлось торопиться.
— Извини, сейчас будет еще хуже, — предупредил я и шарахнул “Морозилкой” на полную, стараясь при этом не проморозить до костей самого Денисова. Те части его лица, до которых еще не добралась жижа, покрылись инеем. Глаза парня остекленели и стали похожи на две льдинки.
Я остановился и убрал руки. Блин, не убить бы его, спасая. Этот не Ронцов — не воскреснет.
Провел руками вдоль тела страдальца — жив, сердце билось, но к полу он примерз намертво.
А затем я сделал то, о чем мечтал уже давно.
Усилил кулаки и принялся мудохать Денисова, сбивая с его тела осколки замерзшей жижи. Черные твердые куски, похожие на обсидиан, падали на пол с тихим стуком.
— Нннна, сволочь! — Разошелся я, отбивая все больше кусков, чтобы освободить сообщника.
— Х… хфатит…
Денисов дернулся, отпрыгнул в сторону и принялся тереться спиной о шершавую стену, сбивая остатки со спины.
— Признайся… Ты это специально, да? Все, чтобы меня избить?
Я не удержался от улыбки.
— Совместил приятное с полезным.
— Козел ты, Соколов.
— Я вообще-то тебя спас.
Стряхнув с него последние остатки замерзшей субстанции, я поднял с пола один кусок, завернул в носовой платок и отправил в мешок.
— Зачем? — спросил Денисов. — Прожжет же.
— Посмотрим. Покажу нашей подруге. Вдруг что подскажет. Пришел в себя?
— Ага.
На самом деле ни разу он в себя не пришел. Константин выглядел напуганным, ошарашенным, да и трясло его от холода так, что впору было влить в него литр адмиральского чая и отправить потеть под толстое одеяло на всю ночь. Но времени возиться с ним не было.
— Ожоги есть?
— Ничего серьезного, — отозвался Денисов.
— Точно?
— Точно! Бежим!
Ну, я спросил. Моя совесть была чиста. Мы снова рванули по коридору, и я на бегу показал, куда свернул наш диверсант. Денисов обновил “Берегиню”, но я заметил, что защита светилась бледнее. Либо решил сэкономить силы, либо у него заканчивался резерв. А ведь еще до самой драки не дошло. Что ж, по крайней мере мне не привыкать отбиваться в одиночку.
— Как же меня задолбал этот Wolfenstein! — проворчал я под нос и прилип к стене.
“Чего?”
“Да так. Просто бухчу”.
Сложно и опасно пытаться объяснить сюжет игры людям, в мире которых не было Второй Мировой.
Вдалеке тяжело грохнул металл. Что-то заскрежетало. Мы переглянулись и ускорили шаг.
Приблизившись к новому повороту, я сразу выставил “Покров” — на случай, если в запасе у нашего дворника остались другие сюрпризы. Но ничего. Сняв барьер, мы побежали дальше.
И сразу же столкнулись со следующей проблемой.
Коридор упирался в здоровенную железную дверь. Не такую мощную, какая предваряла вход в наиболее опасные участки катакомб, и все равно это была крепкая железная дверь.
Денисов витиевато выругался. Таким оборотам позавидовали бы и ребята с Путиловского завода.
— Согласен, — отозвался я, изучая дверь. — Именно туда, причем всех его родственников.
— И что делать? — покончив с экспрессией, уставился он на меня.
Я пожал плечами.
— Либо вышибать дверь, либо возвращаться к лазу. Причем быстро, пока помним дорогу.
Денисов решительно мотнул головой.
— Вышибаем.
— Может быть опасно. Мы понятия не имеем, что находится за этой дверью. И кроме того…
— За ней мужик, который облил меня той черной хренью! — рявкнул Денисов так, что катакомбы ответили многоголосым эхом. — Вышибаем!
Не спрашивая меня, он принялся формировать большой “Колобок”. Ну, с выбором заклинания он не ошибся — против металла они работали лучше всего. Но я сомневался, что у Константина хватит сил. Дверка-то была не из простых.
Денисов шарахнул заклинанием по двери. Металл застонал, в месте, куда угодила сердцевина шарика, осталась глубокая вмятина.
— Мешочек подержи, — я сунул в руки Косте свои пожитки и сосредоточился на заклинании. Черпать из источника не стал — рановато клянчить у предков. Сам справлюсь.
Вдох, выдох, концентрация. Руки зазудели и затряслись от обилия силы, жаждавшей выхода. Я сформировал идеальной формы “Колобок”, и его молочно-белый свет залил пространство коридора, а заодно и высветил дверь. Я увидел следы мела на створке — словно здесь было что-то написано, но это впопыхах стерли.