В ответ не прозвучало ни слова, и Люк испуганно заглянул в ее лицо. Она смотрела на него огромными счастливыми глазами, но не могла сказать ни слова из-за перехватившего горло спазма. Успокоенно поцеловав ее, он прошептал:

— Можешь ничего не говорить. Я уже и так все понял.

Но Джейн, прокашлявшись, твердо произнесла:

— Я тоже люблю тебя. Очень. И рада стать твоей женой.

У него засветились глаза от этих долгожданных слов, и Джейн была изрядно удивлена, когда следом вместо дальнейших уверений в искренности его чувств прозвучал вполне рациональный вопрос:

— Ты будешь продолжать петь в ресторане?

— Нет, не хочу. Выступать перед сотнями глаз — это не для меня. Но почему ты об этом спросил?

— Я же знаю, как для тебя важна музыка. Если бы ты захотела петь перед публикой, я не стал бы возражать, хотя скажу честно — мне не нравится, когда на тебя пялятся все, кому не лень. Но прятать твой талант — своего рода преступление. Может быть, тебе стоит записывать свои песни? Я мог бы купить студию звукозаписи.

Джейн тихо засмеялась.

— Не думаю, что стоит покупать студию. Можно просто прийти на прослушивание.

Улыбнувшись счастливой улыбкой, Люк внезапно попросил:

— Спой мне, пожалуйста. Мне так понравились твои песни…

Немного удивившись, Джейн достала гитару и запела, нежно улыбаясь восторженно глядящему на нее Люку. Все ее чувства, до этого зажатые внутри, вырвались наружу. Чудесная мелодия лилась завораживающим потоком, и Люк понял, что на его глазах находит свое выражение чудо взаимной любви. Не чувствуя боли, он улыбался разбитыми губами, молча обещая себе, что больше никогда не допустит никакого непонимания и будет всегда беречь ощущение неземного счастья, подаренное ему Джейн.