Вик подскочил на кровати в полной темноте, чувствуя, как дыхание со свистом выходит из пересохшего горла. Сердце в его груди стучало как молот, и он в первую минуту даже подумал, что упал с кровати.

Он открыл глаза и увидел окно, тумбочку, лампу.

Это отель «Ритц-Карлтон» в Бостоне, штат Массачусетс.

Он расслабился, удивляясь, как он мог так растеряться. Из-за чего? Ах да, ему приснился кошмар.

Кошмар! Такого он не мог припомнить даже в детстве. Он взглянул на будильник, стоящий на тумбочке. Без двадцати два. Роджер на другой кровати повернулся и лежал теперь на спине, сбросив простыню.

Вик спустил ноги с кровати, тихо прошел в ванную и прикрыл дверь. На полочке лежали сигареты Роджера, и он взял одну. Это было ему необходимо. Потом сел на унитаз и закурил, стряхивая пепел в раковину.

Опасный сон, сказала бы Донна, и он в самом деле мог быть опасным. Ведь он лег спать в пол-одиннадцатого в лучшем расположении духа, чем был всю последнюю неделю. Вернувшись в отель, они с Роджером просидели полчаса в баре, обсуждая его идею, а потом Роджер порылся в бумажнике и извлек оттуда телефон Янси Харрингтона. Так звали актера, игравшего роль Профессора Вкусных Каш.

– Надо еще спросить, согласится ли он на это, – сказал Роджер, набирая номер. Вик тоже не знал, согласится ли Харрингтон. Он был очень подавлен всем происшедшим.

Но их ожидал приятный сюрприз. Харрингтон сразу же согласился. Он понимал, что с Профессором покончено, но, как и Вик, считал, что ему нужно оправдаться перед публикой.

– Вот тип! – сказал Роджер восхищенно, вешая трубку.

– Не многим героям рекламы удается попрощаться со своими зрителями. Держу пари, он готов примчаться в Бостон за свой счет.

Поэтому Вик лег спать довольным и заснул почти сразу. И ему приснился сон, что он стоит возле шкафа в комнате Тэда и говорит, что там ничего нет, потом открывает шкаф и видит, что игрушки и вещи Тэда исчезли оттуда. Вместо них там вдруг вырос лес – старые ели и сосны с могучими стволами. Пол шкафа был усыпан шишками и хвоей. Он смел их, чтобы увидеть доски, но внизу была темная, влажная земля.

Он вошел в шкаф, и дверца захлопнулась за ним. Но света было достаточно. Он отыскал тропу и пошел по ней, увидев вдруг, что на спине у него рюкзак, а на боку – походная фляжка. Семь лет назад, еще до «Эд Уоркс», они как-то ездили в отпуск в Аппалачи, и там было точно так же. Тогда они чудесно провели время, а потом поехали на побережье. Он, Донна, Роджер и Элсия.

Первая часть сна была довольно приятной. Потом он вышел на поляну и увидел… Но тут сон начал путаться, как это обычно бывает.

С одной стороны поляны возвышалась громадная горная цепь, в которой зияла пещера – нет, для пещеры она была недостаточно глубока. Скорее ниша, углубление в скале. Там прятались Донна и Тэд. Прятались от какого-то монстра, пытающегося добраться до них и сожрать.

Это походило на сцену из «Кинг-Конга», но монстр во сне не был гигантской обезьяной. Это был… Дракон? Нет, не похоже. Не дракон, не динозавр, не тролль. Он не мог понять. Но он пытался добраться до Донны с Тэдом и терпеливо ждал, как кот у мышиной норки.

Он побежал к ним, но никак не мог приблизиться к пещере. Он слышал, как Донна зовет на помощь, но когда он кричал в ответ, казалось, что она не слышит его. Услышал его Тэд.

Папа! – отчаянно взывал он; услышав его голос, Вик оцепенел от страха. Они не действуют! Слова от монстров не действуют! Папа, ты меня обманул! Ты соврал!

Он побежал еще быстрее, но безрезультатно. И когда он поглядел на подножие скалы, то увидел там груду высохших костей и белых оскаленных черепов, поросших зеленым мхом.

Тут он проснулся.

Но что же это был за монстр?

Он не помнил. Сон уже стирался в памяти, как это тоже всегда бывает. Он кинул сигарету в унитаз и включил воду в раковине, смывая пепел.

Он помочился, выключил свет и вернулся в постель. Лежа там, он поглядел на телефон и ощутил внезапное, почти иррациональное желание позвонить домой. Иррациональное? Было без десяти два. Он не просто ее разбудит, но еще и перепугает. Нельзя так доверять снам; любой это скажет. Когда твое дело и твой брак под угрозой, может привидеться что угодно.

Только бы услышать ее голос, узнать, что все в порядке… Он отвернулся от телефона и закрыл глаза. Позвоню утром. Сразу после завтрака.

Эта мысль принесла облегчение, и он заснул. На этот раз сны ему не снились или по крайней мере не запомнились. И когда будильник утром поднял его, он забыл уже сон про монстра на поляне и только смутно помнил, что ночью вставал. Домой он так и не позвонил.

Черити Кэмбер проснулась в пять и тоже пережила минутную растерянность – желтые обои вместо дерева, зеленые занавески в цветочек вместо белых ситцевых, узкая кровать вместо их широкой двуспальной. Где она?

Потом она вспомнила и испытала приятное облегчение. Она целый день проведет с сестрой, вспоминая прежние времена. И Холли сводит ее посмотреть магазины.

Она проснулась часа на полтора раньше обычного и часа на два раньше, чем принято в этом доме. Но мать говорила, что человек всегда плохо спит первые две ночи в незнакомой постели, и это была правда.

Пока она лежала, в окружающей тишине стали выделяться маленькие звуки. Она услышала скрип половицы. Шум первого утреннего поезда «Вестпорт – Гринвич – Нью-Йорк». Шаги по мостовой за окном.

Снова скрипнула половица.

Это не просто так. Это шаги.

Черити села на кровати, отбросив покрывало. Шаги медленно спускались. Они были мягкими: босиком или в носках. Это Бретт. Она узнала его. Когда долго живешь с человеком, начинаешь различать звук его шагов.

Она встала и подошла к двери. Ее комната выходила в коридор, и она успела заметить только его голову, исчезающую внизу.

Когда она дошла до лестницы, Бретт уже скрылся за дверью, ведущей в кухню. Она открыла было рот, чтобы позвать его… Но они были в чужом доме. Она быстро спустилась по лестнице, стараясь не шуметь. Бретт стоял на кухне в одних голубых пижамных штанах, белые тесемочки которых болтались у пола. Она видела его в профиль в мягком утреннем свете. Бретт искал что-то среди шкафов и полок. Она, хоть и была испугана, невольно залюбовалась им – его стройным телом, изгибами мышц, чистыми линиями ног. «Какой он у меня красивый», – подумала она. Черити до конца своих дней не забыла того, как она стояла на кухне и любовалась своим сыном. Он казался ей совершенством.

Она видела, что он не проснулся. Он и раньше ходил во сне, между четырьмя и восемью годами. Ее это беспокоило, и она обратилась к доктору Грешэму (не говоря об этом Джо). Она не боялась, что Бретт лишится рассудка – он был совершенно нормальный мальчик, но опасалась, что в таком состоянии он может упасть и сломать себе что-нибудь. Доктор сказал, что этого не может быть.