И вытащил из длинного ящика снайперскую винтовку с уже прикрученным прицелом. – Снайперская винтовка Драгунова под патрон образца 1903 года. Смотри, какая красавица!

Гриша с такой любовью и так бережно передал в руки Володи винтовку, неудивительно было, что именно его назначили главным ответственным за оружие. Он даже на пистолеты и автоматы смотрел, как на живые, любимые существа. Осипов к любому порученному ему делу подходил обстоятельно и обдуманно. Учитель по первой своей профессии, человек, не признающий авторитетов и поэтому никогда не слышащий возражений, кто бы перед ним ни находился, был, что называется, на своём месте. В разговоре – часто молчаливый, правда, до тех пор, пока его не трогать, но если задеть – мало «обидчику» не покажется. Григорий никогда, что называется, «не лез за словом в карман…» Он всегда очень точно и верно определял характеристику того, с кем общался. Про Володю потом сказал: «Педант, чистюля, но – очень надёжный. Этот – попадёт!»

– Как она пристреляна? – вмешался в разговор второй снайпер, Фёдор Ерохин, не подозревая, что вмешиваться в разговор сейчас лучше бы не надо.

Осипов как-то пренебрежительно посмотрел на парня, его он почему-то в качестве снайпера не воспринял и поучительно стал выговаривать:

– Уважаемый! Пристреливают бешеных собак, а оружие приводят к нормальному бою… Если вы, уважаемый, – снайпер, то это бы надо знать. Пожалуйста, помолчите пока… – Гриша достал большие белые листы и уже Цветкову стал показывать.

– Это – пристрелочные мишени с завода, это – с последнего полигона. Смотрите, отклонения в стрельбе практически нет… Вы, знаете, уважаемый, – Осипов опять обратился к Ерохину и проговорил, делая акцент на слове «пристреливают», – пристреливают оружие на сто метров.

– Это, конечно, хорошо, – заговорил Володя, – но здесь, во-первых, высокогорье, две тысячи метров, воздух разряженный, на четыреста метров превышение будет другое… Какое? Надо пробовать. Потом, партия патронов… Вы привезли ту, из которой стреляли на полигоне?

– Не знаю. Я думаю, другая.

– Ну вот, видите! – обрадовался Володя, что Осипов хоть в чём-то с ним согласился, – я же говорю, надо пробовать… И прицел под себя подогнать.

И Володя, обняв, как ребёнка, винтовку, прижал её к груди. Осипов не возражал. Володя явно ему нравился, даже тем, как он взял в руки винтовку. Выдав вторую винтовку Фёдору и достав из потайного, необычного ящика специзделие «Д», протянул его Цветкову.

– Знаешь, что это? Изделие «Дима».

– Конечно знаю. На КУОСе стреляли, правда, всего по три патрона…

– Ещё бы… патрон стоит как пол-автомашины «жигули». Или как здешние три дублёнки…

– Командир, – обратился Фёдор к Осипову, – может, нам лучше дублёнками взять?

Осипов вздохнул, посмотрел долгим взглядом в его сторону и, не обращая внимания на трёп Ерохина, продолжал:

– При попадании в двигатель автомашины – вынесет его метров на двадцать. Очень большая кинетическая энергия пули. И высокая точность прицеливания, – Гриша достал патроны – увесистые гильзы с пулей-стержнем, спрятанной внутри.

Расписались у педантичного Осипова в нескольких ведомостях, Гриша помялся, не решаясь сказать, но всё же собрался и напомнил, глядя прямо в глаза почему-то растерявшемуся Фёдору:

– Изделие секретное, хранить его, как фотографию любимой жены, никому в руки не передавать. После стрельбы гильзы сдать под роспись мне. Имейте в виду, гильзы – важнее патрона. И вам, уважаемый, рекомендую: завязывайте бухать! Оружие со спиртным несовместимо.

После общения с Осиповым снайперы поднялись из подвала к Полякову, в его комнату, и Володя категорически заявил: «Надо ехать стрелять, подгонять прицелы и вообще, оружие опробовать…» Командир не сопротивлялся. Он понимал, что если говорит специалист, то с ним надо бы согласиться, и помчался в посольство советоваться и договариваться.

Володя взял одеяло и улёгся в укромном месте на дворе с винтовками, выцеливая нарисованную на бетонном заборе точку. Через некоторое время к нему присоединился и Фёдор. Лежали и щёлкали холостыми спусками до одурения. Цветкову это было привычно. Он всё же не так давно выполнил нормативы мастера спорта СССР по биатлону, а там тренеры умели научить «холостой» работе с оружием, без патрона. Бывало, он часами, даже дома, не обращая внимания на маленькую дочку, которая возилась вокруг него, лежал в углу комнаты и готовился к очередным соревнованиям.

«Да, – думал он, вспоминая именно сейчас, лёжа на холодной афганской земле, родной дом и семью, – те соревнования ой как мне должны помочь сейчас… Как там Галка и Катюха?» – мысленно посылал приветы жене и дочке, продолжая щёлкать спусковым механизмом винтовки, привыкая к напряжению в указательном пальце и положению для стрельбы. Рядом, на солнышке, похрапывал Федя, уже устав тренироваться.

Полякова не было долго. Когда он появился, был и злой, и довольный одновременно.

– Собирайтесь… Сейчас придёт машина, едете в Баграм, на аэродром… Там и будете стрелять…

Довольный он был потому, что всё же добился разрешения на стрельбу для своих снайперов. Злой – потому что добился этого со скандалом. Сначала «шефы» сказали: «Да вы что, в своём уме? Вы хотите расшифровать нашу задумку. Их контрразведка сразу догадается о наших намерениях. Нет! Это невозможно!»

– Но вы согласитесь, – кипятился Поляков, – невозможно для снайпера стрелять из винтовки, которая только что была в ящике на складе, надо и прицел подогнать…

– Если у вас хороший снайпер, он сможет стрелять из чего угодно… Да и где мы это сможем устроить?

Хорошо, вмешался какой-то военспец-подполковник, находящийся также в штабе операции:

– А если в Баграме, на аэродроме? Там забазировались десантники, прибыли только вчера. Аэродром полностью под нашим контролем. Устроим стрельбы из пистолетов для офицерского состава. А под этот шумок пускай стреляют себе, сколько потребуется…

На этом и порешили. До Баграма доехали быстро и без происшествий, правда, выдвигаться туда пришлось целой колонной. Потребовалось и охранение, и «легенду» надо было соблюсти… Десантники уже стояли на краю лётного поля и нехотя «пукали» из своих макаровых по невесть откуда доставшимся им, почему-то разноцветным мишеням, и ворчали по поводу свалившихся на их голову внеплановых стрельб.

Снайперы расположились в пологой, сухой канаве длиною как раз четыреста метров. Она была предназначена для отвода воды в дождливый период. Снаружи, что происходило в этом углублении и что в канаве находились стрелки, видно не было. Звуки выстрелов маскировали занимающиеся офицеры-десантники. Ну а солдатики, помогающие в проведении стрельб, прикрепили на забор какие-то коробки из-под аппаратуры SONY, которые по цвету сливалась с этим самым забором, и отошли в сторону. Видно, других подходящих мишеней не нашлось. Стоят, смотрят, как спецназ стрелять умеет. Наверное, конечно, переживают. Сделали каждый по первых десять выстрелов. Прошли внутри этой канавы к мишеням и