лопали яичницу и объяснялись с осуждающим котом, голодную и невиновную Астрид допрашивали родители и прочие злые люди. Но этот неправый суд продлился недолго. Как только Астрид изложила свою версию событий, и стало известно, что ее первую оскорбили нехорошими словами и вообще она защищала младших сестренок, папа хлопнул ладонью по столу и сказал, что правнуки мэтра Инкадатти сами во всем виноваты, так что пусть на себя и пеняют. А если мэтр Инкадатти чем-то недоволен, то пусть в суд подает или чем там еще всякие старые упыри от безделья занимаются. Они с ним оба профессора, так что дело будет рассматривать ученый совет.

Дед Инкадатти покочевряжился, наговорил всяких плохих слов, сказал, что ученый совет куплен, и Кустодиан куплен, и дядя Аганель куплен, и вообще весь мир прогнил, а он один хороший и красивый, но потом все-таки ушел. Спросил только напоследок, можно ли его праправнукам приходить к Дегатти играть, а то их на него сплавили до конца лета, и они у него уже в печенках сидят.

— Нет уж, извините, — мягко, но твердо отказал папа. — У нас и так гостят… сводные племянники.

— Племянники?.. — не поняла мама. — Племянница же?.. Одна.

— А вот это еще одна интересная новость, — ответил папа, дождавшись, пока сосед и волостной агент отойдут подальше.

Толкуя с дедом Инкадатти, папа одновременно слушал через Снежка рассказ Эммертрарока, так что уже знал, кто он такой и как здесь оказался… точнее, этого пока не знал, потому что Эммертрарок этого сам не знал. Но некоторые предположения у папы появились, когда Мамико упомянула, что они там жалели, что у них нет брата, а Вероника при этом рядом стояла.

— Если он останется надолго, нужна постоянная одежда, — сказал папа, когда они с мамой пришли посмотреть на пьющего сок Эммертрарока. — Мои невещи держатся сутки, потом надо пересотворять.

— Привет, Лахджа, давно не виделись, — хмыкнул маленький гхьетшедарий, дергая ворот туники так, словно та его душила. — Вот, значит, на кого ты променяла моего отца. Хороший выбор.

Майно аж поперхнулся, услышав одобрение из уст гхьетшедария, сына Хальтрекарока. Малолетнего, да… но гхьетшедарии умственно рождаются сразу взрослыми и очень злобными. Они вместо «уа» и «агу» изрыгают матерщину и ядовито комментируют вкус материнского молока.

— Мне нравятся колдуны, которые не запихивают меня сходу в сосуд, — голосом умудренного старца произнес Эммертрарок, держа ладошками стаканчик.

— Сомневаюсь, что ты их много встречал, — заметил Майно. — Не все колдуны заинтересованы в демонах-рабах.

— Хотя лучше заведомо от них этого ожидать, — добавила Лахджа. — Шкура будет целее.

— Я знаю, — проворчал Эммертрарок. — Я маленький, а не тупой.

Лахджа подумала, насколько должно быть странно вот так вот рожать и растить маленьких… взрослых. Когда младенец прямо из люльки общается с тобой на равных. Дичь какая. Слава Кому-То-Там, ее дети этого избежали.

— Мам, он домой хотел, — дернула ее за подол Астрид.

— Ну отправим домой, — пообещала мама. — Сейчас только прикинем, как удобней это сделать…

— Да я не спешу, — заверил Эммертрарок, болтая ногами под столом.

Поняв, что волшебники ему ничего плохого не сделают, он успокоился и стал считать, что он вроде как в гостях. Гхьетшедарии все время ходят друг к другу в гости. Этого никто не планировал, он как-то случайно забрел… но так уж получилось.

Мама с папой пристально смотрели на дующую сок Веронику. Она выглядела невинным карапузом, хотя только что призвала в этот мир очередного демона. К счастью, в этот раз — маленького безобидного гхьетшедария. Пока они дети, они уязвимы, а потому совершенно не опасны.

Да, он может в любой момент преобразоваться и обернуться огромным всепожирающим чудовищем, но он ни за что этого не сделает без прямой угрозы для жизни. Ему не улыбается разделить судьбу тех несчастных сородичей, что живут вечными детьми.

И не будь у Лахджи таких сложных отношений с бывшим мужем, она бы, может, даже предложила его сыну погостить. Но лучше не давать Хальтрекароку повода заявиться сюда во плоти и все разгромить. Он и без того после освобождения Сидзуки вне себя от злости.

А Эммертрарок — еще и сынок Лаиссалны, а она Лахдже вовсе не подруга. Ей абсолютно наплевать на детеныша, но она непременно воспользуется поводом нажаловаться. А Хальтрекарок будет только рад.

— Среди друзей Вератора есть вехот, — сказал Майно. — Думаю, это проще всего.

Астрид вздохнула. Все-таки надо было спрятать маленького гхитшедури в одной из гостевых комнат. Их полно, свободных, и в них даже енот редко заходит. Постелить ему там половик, и пусть бы жил тайком. Астрид и Мамико бы ему поесть таскали.

— А можно мы еще поиграем тогда? — попросила она. — Ты хочешь?

— Давай, — неожиданно согласился Эммертрарок.

— А тебя дома не хватятся? — спросила мама. — Мы с твоей мамой не очень дружили, признаться…

— Да я помню, — осклабился Эммертрарок. — Ничего, мы с ней редко видимся. Она меня только если случайно иногда где встречает.

— Хорошо, но слишком не шалите, — наказала мама.

Убедившись, что вокруг не враги, Эммертрарок очень оживился. Он впервые в жизни оказался за пределами Паргорона, да и вообще дворца Хальтрекарока. У его детей начало жизни очень ограниченное — им ни в чем нет отказа, но они никому не нужны. Растут как сорная трава, за ними ходят только Безликие, а за полудемонятами обычно еще и матери.

Теперь же Эммертрарок получил возможность провести несколько дней, лопая клубнику с малиной, купаясь в речке и бегая по лесу. Конечно, ему приходилось носить штаны, и с этим мириться было сложно — все инстинкты гхьетшедария восставали против такой дикости. Но Эммертрарок напомнил себе о Гариадолле, Тьянгерии и прочих гхьетшедариях, которые нормально к этому относятся, так что понемногу смирился. Тунику он все равно сбрасывал при первой возможности, но хотя бы кальсоны оставались на нем постоянно.

Его очень воодушевляло голубое небо. В Мглистых Землях оно всегда черное, и только далеко на горизонте иногда мерцает Нижний Свет. А клубнику во дворце Хальтрекарока хоть и подает любой столик, но сорвать ее с грядки невозможно — а это оказалось чем-то особенным.

— Это будет моя любимая еда, — решил Эммертрарок. — С грядки. Именно с грядки. Немножечко в земле.

— Тада тебе нужен гхьет, — сказала Астрид. — Чтоб были грядки.

— Не обязательно. Можно хотя бы ферму.

— Как у храка, что ли? — наморщила носик Мамико.

Она покинула дворец Хальтрекарока совсем недавно, так что в паргоронских реалиях разбиралась получше Астрид.

— Хотя бы, — сказал Эммертрарок. — Гхьетшедариям места не хватает, никто не посмотрит, что я сын Хальтрекарока. А костьми ложиться ради куска земли