Тропа приводит нас в место, откуда открывается панорама девственного дождевого леса. Мы видим кроны деревьев сверху. Подо мной на горном склоне — бальзамины всех оттенков розового, красные с желтым треугольные прицветники геликоний, белые каллы, страстоцветы, а также синие астры, так притягивающие самцов стеклокрылок. Вот мелькнула лиловая шейка или зеленая грудка — это колибри пьют нектар. Время от времени вилоклювая бородатка — не зря эту птичку называют «скрипучей калиткой» — издает свой тревожный крик, точно по железу скребут. Крохотный морфо отрывается от небосвода.

Вот он — товар под названием «природа». Эти девственные просторы остаются нетронутыми лишь благодаря сознательному решению человека. По сравнению с другими странами Центральной Америки, в Коста-Рике самая большая доля заповедных земель — но и самые высокие темпы вырубки лесов. Все это бизнес: вопрос лишь за тем, что именно ты продаешь, что покупаешь и сколько готов платить.

Присутствие квакеров в Монтеверде ощутимо и сегодня. Им принадлежат несколько отелей и ресторанов, а также сыроварня. Они содержат альтернативную среднюю школу. По средам и субботам в квакерском Доме Собраний проводится молчаливое молитвенное собрание. Поскольку я сама принадлежу к квакерам, то с удовольствием предвкушала, как буду в нем участвовать. Собрание начинается в десять утра. Пятнадцать человек — мужчины, женщины, дети — входят в деревянный дом, усаживаются на скамьях, составленных в круг, и поют традиционные песни. В десять тридцать воцаряется тишина. Дети удаляются в отдельное помещение, где проходит что-то наподобие занятий воскресной школы. Приходят еще взрослые, садятся. Никто не говорит ни слова.

Собрания квакеров, которые я посещаю у себя в Силвер-сити, штат Нью-Мексико, также предполагают молчаливое поклонение Господу. По обычаю, «Друзья» усаживаются и ждут, пока случится что-нибудь хорошее, пока Господь или то, что мы называем Светом, не заявит каким-то образом о своем Присутствии. И все: никаких проповедей или обрядов. Члены конгрегации встают и обращаются к собравшимся только в том случае, если чувствуют, что Свет побуждает их заговорить. По большей части на собрании царит молчание. По большей части мы сидим и ждем.

Мысли перескакивают с одного предмета на другой. Я начинаю размышлять о Деловом собрании — я на него не пойду, но оно непременно последует за молитвенным. Поскольку в общинах квакеров нет руководителей, получающих зарплату, решение организационных вопросов у нас возложено в основном на комитеты. Деловые собрания бывают несколько занудными, хотя они, по идее, тоже являются формой молитвы. Ожидание Света и рутинные вопросы, о которых идет речь на таких собраниях, — теоретически одно и то же дело, и всем нам полагается помнить об этом. Однако отчеты комитетов часто бывают уж очень пространными, а споры по мелочам так затягиваются, что все мы готовы повскакать на свои деревянные стулья и завыть в голос.

Пожалуй, у будней квакерской общины и деятельности предпринимателей, извлекающих выгоду из живой природы, есть нечто общее.

Жизнь — это экскурсия.

В США бизнес на бабочках делают еще и таким образом. Существуют специальные фермы, где для праздников выращиваются монархи: клиенты приобретают их, чтобы выпустить на свадьбе или другой торжественной церемонии. За 65 долларов плюс 25 за доставку в течение 12 часов я могу приобрести дюжину готовых к вылету монархов.

Школы и другие образовательно-воспитательные учреждения могут приобрести на этих же фермах специальные учебные комплекты. Школьный класс получает в свое распоряжение горстку гусениц репейницы, а также запас корма — пусть дети наблюдают, как гусеницы едят, растут, линяют, окукливаются и превращаются в бабочек.

Вопрос, позволительно ли выпускать таких бабочек на волю, вызывает немало споров. У большинства ученых перспектива скрещивания репейниц из Калифорнии с репейницами из Айовы не вызывает ничего, кроме ужаса. Их беспокоят возможные эпидемии и неестественное смешение популяций. С их точки зрения выпускать бабочек на свадьбах — значит загрязнять окружающую среду. Вдобавок эта практика кажется ученым безвкусной.

Владельцы ферм бабочек в свое оправдание уверяют, что принимают предосторожности против болезней. Опасение, что горстка выпущенных бабочек может повлиять на дикие популяции, они находят абсолютно необоснованным. По их словам, разведение бабочек — общественно полезный бизнес. Он дарит людям радость, помогает учителям преподавать, а детям — учиться.

На данный момент федеральное законодательство США разрешает перевозить через границы штатов — но исключительно в пределах естественного ареала — бабочек девяти видов. Назовем самые популярные: монархи, репейницы, ванессы виргинские и адмиралы.

В 2001 году одна только ферма поставила клиентам 82 тысячи взрослых особей и хризалид монарха по цене в 3 доллара 50 центов за хризалиду или 95 долларов за дюжину бабочек. 36 тысяч этих монархов были выпущены на свадьбах.

Вплоть до самого последнего момента на земле Коста-Рики, даже в шлюзе с ковровым покрытием, по которому мы идем на самолет, я высматриваю бабочку «восемьдесят восемь». Своим именем она обязана двум цифрам, четко — буро-оранжевым по белому — выписанным на исподе ее крыльев. Бабочке «восемьдесят восемь», встречающейся даже на таком «далеком севере», как юг Техаса, свойственна антропофилия: она влетает в человеческие жилища, ее привлекают волосы и одежда людей. Родственные виды носят на крыльях другие цифры — 69, 68, 89, а также декоративные кружочки и полоски в желтых, красных, синих, сине-зеленых и оранжевых тонах.

Бабочка «88»

Филип Девриз отмечает, что бабочек этой группы видов часто помещают в застекленные рамки и вешают на стены, точно картины, либо заливают пластмассой, чтобы получились подставки для стаканов, салфетки и тарелки.

Если, прочитав эту фразу, вы поежились, вспомните, что люди с незапамятных пор питают слабость к украшениям из «природных материалов», будь то перья в волосах или перламутровые пуговицы.

В Коста-Рике считается: человеку, в чей дом залетела бабочка «восемьдесят восемь» или «восемьдесят девять», в будущем необыкновенно повезет. Самое лучшее в этой ситуации — тут же сбегать и купить лотерейный билет.

Почему мы так любим бабочек?

Часто эта привязанность зарождается в детские годы. Крылатая красота порхает на расстоянии вытянутой руки. Счастлив ребенок, если ему тут же не наговорят, что ничего особенного здесь нет, что красота недолговечна, а красота бабочек уж тем более — слишком она мимолетна и хрупка, чтобы приносить пользу. Да и вообще — красота не идет ни в какое сравнение с силой.

Умей мы замечать всю без изъятия красоту окружающего мира, что бы с нами сталось? Подсолнух заставил бы нас замереть, затаить дыхание. Гроздья облаков в небе — остолбенеть на несколько часов. Так и до школы никогда не доберешься. И не только до школы — не дойдешь от двери дома до машины.