Я неторопливо плавала вдоль берега, наблюдая за Илоной. Она плыла смешно, по-собачьи, высоко-высоко вытягивая шейку и задирая подбородок, чтобы вода ни в коем разе не попала в носик, который принцесса старательно морщила. Выглядело это забавно и …трогательно. И не раздражало. Меня как-то вообще куда меньше стало раздражать несовершенство окружающего мира, равно как и своё собственное. Поэтому, когда Илона вдруг попросила составить ей компанию, ибо плавать она не умеет, я согласилась легко и искренне. И вот теперь присматривала, как она там барахтается у самого берега, хотя мне бы хотелось сплавать до противоположного края и обратно, пока не стемнело или мужчины не пришли нас искать, закончив ставить лагерь.

Наконец, Илона вышла и стала одеваться, я успела обрадоваться и нацелиться всё-таки на заплыв, но тут меня резко и сильно потянуло вниз. Нет, это не было похоже на утягивание вниз за ногу, скорее, на неожиданно образовавшуюся воронку, в которую меня засасывало с неудержимой силой. Я боролась изо всех сил, и эти самые силы катастрофически быстро заканчивались. В отчаянии я бросила взгляд на Илону – ну что же она? Почему не пытается мне помочь, почему хотя бы просто не кричит, в конце-то концов?

Принцесса стояла и смотрела, и лицо её было безмятежно спокойно. Мне вспомнилось вдруг, какой мы её видели в ночь исчезновения Ани, что-то общее определённо было. Но об этом никто никогда не узнает, потому что я уже через несколько секунд захлебнусь… Что-то в этом мире вода ко мне не добра. Леська, ну что у тебя за глупые мысли? Думай лучше, как спастись! Увы, придумать я ничего не могла, попыталась кричать, но лишь наглоталась воды, сбила дыхание и, потратив так нелепо последние силы, почувствовала, что проиграла, и над моей головой смыкается вода. Я ещё пыталась барахтаться, до последнего задержать дыхание и не вдохнуть, но всё когда-то заканчивается, закончилась и эта, полная ужаса и отчаянной надежды отсрочка, и тело само сделало вдох. И одновременно я ощутила мощный рывок вверх, кажется, тащили меня за волосы, но главное, что тащили. И вверх.

Я долго откашливалась и отплёвывалась на берегу, потом уже у костра сидела и дрожала, прижимаясь к Фару, и всё это время не могла вымолвить ни слова, а рядом непрерывно суетилась Илона, с испуганным, сочувствующим выражением лица! О, я почти ненавидела её в это время. За это её показное участие, в которое все верили, и я бы сама поверила, если бы не видела буквально несколько минут назад, в последние, как я думала, секунды своей жизни её совершенно спокойный взгляд; за наглость – да как она вообще смеет находиться рядом?!; за испуганный голос и это блеяние: “я не знаю, я всего на секунду отвернулась!”. У-у-у, тварюга в шкуре овечки! А я-то её жалела! Демонам сдавать не стала, утешала и поддерживала!

Заговорить я смогла уже только в шатре, куда Фар меня унёс, поняв, что от костра толку мало – дрожать я не переставала.

– Фар, это Илона! – сказала я и, словно эти слова включили нормальное восприятие мира, поняла вдруг, что я закутана в тонкий плащ, а больше ничего на мне и нет, и совсем рядом полуобнажённый Фар, а организм, переживший такой стресс и посмотревший в глаза смерти, требует срочно закрепиться в этом мире и наделать новых людей.

– Как? – спросил он. Не удивился, не переспросил, а именно поинтересовался каким способом. Предложил, взявшись за пояс мокрых брюк. – Отвернись?

Я послушно отвернулась, еле воздержавшись от комментария, что вообще-то я уже всё там видела. И не отказалась бы посмотреть ещё. Так, Леська, соберись!

– Не знаю как, я плавала, а потом словно в дне образовалась дырка подо мной, и меня вместе с водой стало туда затягивать, а Илона стояла и смотрела… – я вспомнила безмятежное выражение её лица, и меня передёрнуло. – И лицо у неё было как тогда ночью, когда мы в шатре подсматривали…

– Но страшно, как тогда, не было? – спросил Фар, снова прижимая меня к себе. Зря это он, ох, зря. Про Элинду его что ли что-нибудь спросить? Чтобы до новых человечков дело всё же не дошло…

– Не было, – сказала я, чуть повернув голову и встречаясь с ним взглядом. Света в шатре почти не было, и глаза казались чёрными. – Но как-то она это делает… А потом искусно притворяется. Может, у неё раздвоение личности?

– Может, – задумчиво сказал Фар, уже не глядя мне в глаза. Я могла бы и не смотреть, куда именно устремлён его взгляд, и так чувствовала – губы просто горели. – Я бы не стал пока её обличать, подождал до храма и ущелья. Возможно, она сама не всё понимает и помнит… Просто будь рядом со мной, ладно?

Нет, я понимала, что это он исключительно о пространственной близости и в целях безопасности, но звучало-то как: “просто будь рядом со мной!”, эх!

– Буду, – ответила почему-то хриплым шёпотом. И такой бывает, оказывается. И, не удержавшись, задала наболевший вопрос. – Но за что?!

– Не знаю, – серьёзно сказал Фар. – Разберёмся.

Я думала, он меня сейчас, наконец-то, поцелует – ну, сколько можно сверлить взглядом губы, пора уже и целовать! – но он отстранился.

– Вернусь через полчаса, на шатре заклятие и гончую оставлю, никуда не выходи! – скороговоркой произнёс Фар и стремительно вышел. В наступивших сумерках мне померещилось, что он перекинулся в гигантскую чёрную птицу чуть ли не раньше, чем покинул шатёр. Интересно, куда это он?

– Сбежал! Вот тебе и “будь рядом”… – посетовала я. – Мужчины… такие ветреные.

Ночью я замёрзла и инстинктивно приползла к источнику тепла. Ну, по крайней мере, именно так я объясняю то, что проснулась утром, обвившись вокруг Фара, почти лёжа на нём! Он, к счастью, ещё спал, и я стала потихоньку отползать. Но тут, как водится, включился закон подлости: если тебе очень нужно сделать что-то тихо и незаметно, обязательно что-нибудь уронишь, да такое, что шуму будет больше в разы, чем если бы не таился. Ронять мне было нечего, а вот наступить товарищу рукой на косу, а потом, потеряв равновесие заехать коленом в то самое место – это удалось на ура. Бедный Фар! Впрочем, надо отдать ему должное: и зашипел, и взвыл он вполне приглушённо. Но проникновенно. А я даже извиниться не могла – похоже, меня накрыло каким-то парализующим заклинанием. Всё, что могла – постараться глаза пожалобнее сделать. Постаралась. Может, не убьёт? Я же нечаянно…

– Лесссся! – прошипел немного очухавшийся Фар, и я постаралась послать ему самый нежный и извиняющийся взгляд, какой только могла. Как-то не очень, похоже, получилось… – Молчишшшшь… – сказал он. Конечно, молчу, спасибо, что ещё моргать получается… – Хорошо, что молчишь!

На этом Фар прекратил всякий диалог и просто поцеловал меня, и я лежала, млела и балдела, оправдывая своё поведение тем, что всё равно пошевелиться не могу, а значит и отбиться тоже. Пока не поняла, что активно отвечаю на поцелуй с самого его начала, а руки мои, предатели, давно уже обнимают этого наглого типа.

– А может, всё-таки просто дружить будем? – спросила с отчётливо прослеживающейся тоской, когда поцелуй закончился.

– Да, пожалуй, это хорошая мысль, – согласился Фар, продолжая нависать надо мной. И я, вопреки всем доводам рассудка, ощутила разочарование.