– Я дома! – кричу я в пролёт, а потом закрываю за собой дверь.

Я просыпаюсь от истошного лая собаки, но не могу открыть глаза. Спросонья я не могу понять, мой ли это Песец заходится? Малейшее движение, и голова откликается адской болью.

Пёс лает в глубине квартиры, где точно, я понять не могу. Грохот. Визг. Шипение. А потом скулящий пес приходит и забирается ко мне под одеяло. Он лижет мне лицо и поскуливает.

– Опять птицу в окне увидел? Упал? Ну, ничего, иди, я тебе ушко почешу, – утешаю я пса, не открывая глаз. – Я ещё немного полежу, а потом мы пойдем гулять.

Если бы я могла не вспоминать. Если бы я могла вычеркнуть события вчерашнего вечера, а точнее, сегодняшнего утра. Но память возвращается ко мне в полном объёме.

– Как же мне стыдно, пёс. Как теперь смотреть ему в глаза?

Я падаю в море стыда и, видимо, там утону.

Продать квартиру и уехать отсюда навсегда?

Зачем я ему вчера всё это сказала? И как там Александр Сергеевич? Надо как-то узнать про его самочувствие. Приду в себя и позвоню в больницу.

Много вопросов и ни одного ответа. Я переворачиваюсь набок, накрываюсь одеялом с головой и собираюсь пролежать в такой позе максимально долго. Но долго не получается. Я хочу пить и писать так же сильно, как и провалиться под землю. И если муки стыда и совести лежать не мешают, то мочевой пузырь не из таких.

Приходится встать. Проклиная Бориса за срезанные трубы и отсутствие возможности принять душ, я иду на второй этаж. Около двери Димы меня накрывает новая волна стыда, поэтому я максимально быстро её прохожу.

За неимением ничего лучшего я засовываю свою голову под кран в раковине. Я стою враскоряку и чувствую, как тёплые струи воды стекают по моим волосам, по лицу и даже затекают за шиворот. Боль постепенно отпускает голову, а стыд вместе с водой утекает в раковину.

Надо выгулять пса, поесть и позвонить маме, чтоб собирала родственников на новоселье. Я не позволю стыду помешать моим сегодняшним планам. В конечном счёте, кто он такой, чтоб я переживала, что он обо мне подумает.

– Оленька, ну кто ж так приглашает? – говорит в трубку мама.

– Я.

– Надо заранее предупреждать. Сейчас одиннадцать утра, у всех свои планы.

– Мам, приходи тогда просто с папой вечером репетировать мое новоселье. Я потом по-нормальному устрою, когда ремонт сделаю. И трубы. У меня такая квартира, что если быстрое приглашение отвлечет родственников от отсутствия туалета в квартире, то я, пожалуй, воспользуюсь этим случаем.

– А кормить чем ты всех будешь?

– Суши и пиццу закажу. У меня по еде и так плохая репутация. Я бы в любом случае еду заказывала. Зато у меня есть очень вкусное вино, уверена, это сгладит ситуацию.

– Ну уж нет, до вечера я успею что-то сделать.

– Не надо, мамуля, отдохни лучше. Тем более если никто так сразу, без приглашения заранее, не сможет прийти, то и готовить не надо.

– Я им не приду. К восьми, значит, звать?

– Да, давай к восьми. Зови всех, буду восстанавливать утерянные родственные связи. Машке я сама позвоню, она должна была ночью приехать.

А Дима, я надеюсь, сгинет на своем дежурстве и не появится, пока мне не перестанет быть так стыдно. Это я уже про себя думаю, когда закончила разговор с мамой.

Я нашла телефон приёмной Александровской больницы и очень быстро смогла до них дозвониться.

– Девушка, подскажите, к вам утром поступил мужчина, как он?

– Фамилия?

– У меня только имя.

– Говорите, я попробую найти. С чем он поступил?

Десять минут потребовалось, чтоб узнать, что жизни Александра Сергеевича ничего не угрожает.

– Спасибо, передайте ему, пожалуйста, привет и пожелания скорейшего выздоровления.

– От кого?

– От его соседки Оли. С пятого этажа.

Со спокойным сердцем за здоровье своего спасенного я направилась в Таврический сад. Со стыдом за свои пьяные откровения я как-нибудь справлюсь. Главное – человек жив.

Я проветрилась, пока гуляла с собакой, проголодалась и зашла позавтракать в своё кафе. Нас с Песцом здесь хорошо знали. За примерное поведение его даже угощали колбасой. Но сегодня я заказала две каши и попросила разрешения покормить собаку под столом. Я не могла вспомнить, когда вчера его кормила последний раз, и решила побаловать нормальной едой в виде извинений.

Милая официантка Маша подмигнула и принесла одноразовую тарелку. Я сидела в углу и не смущала посетителей таким поведением. Да и посетителей было немного. Каша и две кружки кофе с растительным молоком волшебным образом вернули мне хорошее самочувствие.

– Машка, привет. С возвращением. Рассказывай, как отдохнула.

– Отлично отдохнула, как будто двойную смену в детском лагере отмотала.

Подруга в красках описывает их семейное путешествие, а я искренне смеюсь. Как же я по ней соскучилась.

– Приезжай вечером новоселье моё отмечать. Бери всех. Будет весело. Может, ещё дети будут, если мама сможет организовать родственников на спонтанную вечеринку.

– Приеду, но одна. Я хочу пить, а не следить за детьми, которые обязательно захотят убиться в твоей квартире.

Я распрощалась с подругой, отблагодарила официантку за радушие и в приподнятом настроении пошла домой готовиться к вечеринке. Я смогла пройти пик стыда, и теперь важно было закрепиться в этом состоянии. Я понимала, что с Димой если не сегодня, то завтра точно встречусь, и надо к этому моменту собрать себя в кучу.

На лестнице я встретила загорелого и довольного Бориса, который что-то обсуждал с прорабом. Увидев меня, он отправил прораба и пошел ко мне навстречу.

– Ну что, удалось изучить бумаги?

– Борис, я предлагаю зарыть топор войны и начать заново наши отношения. Я изучила бумаги и мне есть что вам сказать. Все же мы соседи, и, как говорил кот Леопольд: «Ребята, давайте жит дружно!».

– А-а-а! Съела! Деньги когда отдашь?

– В самое ближайшее время. Продам машину и отдам.

– Лучше продай мне квартиру, и мы будем самыми лучшими на свете друзьями!

– Нет. Я буду здесь жить, и точка! Приходи вечером на новоселье.

– Новоселье?

– Ну да, с женой приходи, и с детьми. Познакомимся и будем дружить семьями.

Все самодовольство Бориса как рукой смыло.

– Я заставлю тебя продать мне квартиру! Не будем мы дружить семьями! Это мой дом, и тебе в нём не место. Я слишком много вложил, чтоб какая-то вертихвостка мне карты путала. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому!