То есть через четыре километра вас кто-то будет завтра ожидать…

— Ну… возможно, обер-лейтенант, возможно… А как долго вы здесь?

— Второй день, герр оберст.

То есть засаду выставили вчера и завтра снимут. Что должно произойти за это время?

— Вас просто отправили в лес на три дня? Зачем?

— Очевидно, герр оберст, для того, чтобы перехватить вот этих двух человек.

— В лесу? — удивленно поднимаю бровь. — Или ваша засада — не единственная?

— Так точно, герр оберст. Есть и другие, но я не знаю их расположения. Нас инструктировали индивидуально.

— Кто?

— Гауптман Хорст, наш начальник.

— Начальник чего?

Ройзман сказал начальник, а не командир. В устах немца такие оговорки невозможны. Если он сказал именно так, то неведомый гауптман занимает должность… чего? То, что это не простой ротный, — очевидно.

— Берлинской школы снайперов вермахта.

— А… так это винтовка его заместителя?

— Да, герр оберст.

— А вы в этой школе кем трудились?

— Инструктором. Уже год.

Интересно девки пляшут… Про эту школу я когда-то читал. Те еще волки были. Мастера — с какого боку ни посмотреть. И вот этих спецов кидают в лес глухой ловить двоих связных? Нехилые тут, однако, ставки! Не врет капитан — тут все серьезно…

— И сколько же вас тут? Всю школу прислали?

— Десять человек. Было…

И пятерых из них я уже приговорил… считая этого. Можно сказать, уязвил фрицев до печенок.

— Ладно, обер-лейтенант, попробую… Не хочу брать грех на душу. Я оставлю вам винтовку вашего напарника. Без патронов. Ваши консервы. Если повезет — выйдете к своим. Если нет… — развожу руками. — Моя совесть будет чиста.

Немец каким-то судорожным движением поджимает ноги.

— Я… благодарю вас, герр оберст! Спасибо!

— Не за что, Ройзман. Вот выйдете к своим — тогда и будете благодарить. А пока ждите здесь. Винтовка будет лежать на вашей прежней позиции, ее оттуда никто и не забирал. Вот только патроны из нее я вытащу. Когда уйдет часовой, можете встать и уходить. Еще не стемнело, и вы еще успеете пройти какое-то расстояние. Легче будет идти утром. И… без глупостей, обер-лейтенант!

По дороге к капитану заворачиваю на немецкую позицию. Подбираю лежащую на земле винтовку и выщелкиваю из магазина все патроны. Второй ствол уже унес запасливый Шифрин. Так, теперь пороемся в ранце… черт, вещмешок все-таки привычнее. Не догадался я у майора попросить… Ладно, и так сойдет. Пару раз щелкаю затвором и прислоняю винтовку к стволу дерева. Вытаскиваю шомпол и уношу его с собой.

— Ну, товарищ Котов, чем порадуете? — спрашивает меня Рябинин. Он уже вполне пришел в себя и даже выглядит теперь как-то серьезнее.

— Обрадовать вас ничем не могу, товарищ капитан. Где-то у вас дырка есть.

— То есть? — мгновенно посерьезнел он.

— То и есть. Немцы ждали именно вас. В смысле — группу вашу. Знали или предполагали ваш маршрут. Причем знали даже, когда вы здесь можете пойти.

— С чего вы это взяли?

— Пленный рассказал. Их выставили на это место вчера и завтра должны были забрать. Причем, товарищ капитан, вы знаете, кто эти стрелки?

— Немцы, кто ж еще?

— Не негры, это уж точно. Но они не простые солдаты. Это инструкторский состав Берлинской школы снайперов вермахта. На счету каждого такого инструктора — десятки пораженных солдат противника!

— И у этого — тоже?

— Не думаю. Он в школе год, так что против нас не воевал. Хотя, несомненно, в боях участвовал, иначе на эту должность бы не попал. Тут нужен именно боевой опыт, а это простой стрельбой в цель на полигоне не достигается.

— А не соврал фриц этот?

— Он считал, что таким образом покупает свою жизнь.

— И как — купил?

— Некоторое время — да, сумел. А вот как оно все дальше пойдет…

— Так вы что, в живых его оставили?

— Башку не сворачивал и ножом не тыкал, если вы это имеете в виду.

Лицо лейтенанта медленно наливается кровью. Он влезает в разговор, просто-таки пылая негодованием.

— Товарищ Котов! Вы что же, отпустили пленного немца?!

— Нет. Его до сих пор караулит Плиев.

— Так отдайте ему приказ…

— Товарищ лейтенант! Своими людьми я командую сам! Надеюсь, товарищ майор вам это объяснил?

— Я вам приказываю! Как старший по званию, наконец!

— А у нас тут и постарше вас люди есть…

Капитан морщится и нехотя встает с бревна.

— Товарищ Демин!

— Слушаю, товарищ капитан!

— Надеюсь, что моих полномочий вам достаточно?

— Так точно, товарищ капитан!

— Да не орите вы так — не на плацу… Словом… — Он вопросительно на меня смотрит, и я киваю головой. — Короче, я утверждаю все решения товарища Котова. Он уже давно на войне и знает, что и как делать.

Лейтенант недовольно скривился, но промолчал и отошел в сторону.

— Ты чего задумал-то? — вопросительно смотрит на меня капитан.

— Да есть одна мысль… Дезу немцу я слил, вот и посмотрим, что из того выйдет, как он ее до своих доведет. Так или иначе, сюда за ними все равно придут. Завтра утром или днем, но дойдут сюда обязательно. Не найдут их — устроят облаву на весь лес. Убитыми найдут — та же песня. Вот пускай этот фриц, раз уж уцелел, на наше благо поработает. Не самому же мне немцам все растолковывать? Если они поймут, что мы к бункеру идем, — кранты. Устроят такой тарарам… да и тем, кто там сидит, как-нибудь знать дадут. Оно нам надо? А так… будут нас искать там, — машу рукой в противоположную сторону. Мы-то как раз от бункеров и идем! Немец это уже понял, да и я ему ненавязчиво подсказал. Вот в ту сторону пущай и ломятся!

— А в спину он нам не стрельнет? Немец-то на лопуха не слишком похож!

— Пусть попробует… Заодно и своих умников мордой потычу кой-куда, а то совсем разленились, нюх того и гляди потеряют.

Рябинин хмыкнул, но ничего на это не сказал.

Минут через пять вся группа была готова к выходу. Объяснив парням суть задачи, я проследил за их отходом в сторону и направился к немцу.

Тот уже более-менее оклемался и полулежал, привалившись спиною к дереву.

— Ну что, обер-лейтенант, давайте прощаться. Увидеться нам с вами уже более не выйдет, так что в будущем еще и спасибо мне скажете.

— Это за что же, герр оберст?

— За то, что имеете шанс дожить до конца войны. Живым. Надеюсь, фронт вам более не грозит.