Командир и Кэтрин Райт пытались тестировать «железо» и программы, но пока это удавалось плохо. Точнее — никак не удавалось.

Компьютеры на станции ломались и раньше, и не раз, как ломаются в том числе и на Земле, но таких глобальных поломок еще, кажется, не было.

Конечно, ничего страшного пока не произошло — в крайнем случае можно было выдернуть из схемы часть вышедших из строя или просто подозрительных блоков, заменив их другими. И так, постепенно, меняя отдельные части, получить новый, с иголочки компьютер. Который уж точно сбоить не будет!

А если представить невозможное, представить, что и новый компьютер вдруг не запустится, то всегда есть возможность перейти на аварийный режим управления станции и, стыковавшись с «челноком» вручную, отправиться на Землю, прихватив с собой не желающее работать «железо», где его разберут до последней микросхемы.

Единственное, что пока удерживало астронавтов от переборки бортового компьютера, это угроза потерять всю хранящуюся на нем информацию.

— Ну что?..

— А — ничего! Молчит, зараза!..

Но вот, не сразу, постепенно, несколько раз мигнув, погаснув и снова мигнув, мониторы загорелись.

Ну слава богу, кажется, заработали!..

Все облегченно вздохнули.

Но, кажется, рано…

Компьютер работал, но как-то странно. Вместо обычных и привычных глазу заставок он выдал какую-то совершенно новую заставку.

В углу мониторов появилась точка, которая, плывя по экранам и постепенно вырастая, превратилась в схематичный рисунок МКС.

— Здравствуйте! — приветствовал всех находившихся перед мониторами астронавтов компьютер.

И станция, покачиваясь из стороны в сторону, приветливо помахала им «крыльями» расправленных солнечных батарей.

Астронавты, сами того не желая, заулыбались.

Похоже, это была чья-то шутка. Может быть, даже забавная, но все равно дурацкая, потому что использующая главный бортовой компьютер.

Рональд Селлерс нажал кнопку перезагрузки, но компьютер никак на это не прореагировал.

Из нарисованной, зависшей посреди экранов станции вдруг вылетел космонавт в скафандре, помахал рукой и стал крутиться возле нарисованных модулей. При этом звучала какая-то, похожая на русскую, мелодия.

— Так это же «Калинка»! — удивленно сказал Виктор Забелин. — Точно — она!..

Космонавт на экране остановился, и из его скафандра стали вылетать какие-то белые маленькие кругляши, которые, наверное, обозначали пузырьки. Больше космонавт не двигался, замерев в кромешной черноте экранного пространства.

На экране возник ослепительно белый мелок, который, приблизившись, вдруг перечеркнул фигурку космонавта в скафандре крест-накрест. И тут же прозвучала траурная мелодия. Только сильно стилизованная мелодия — очень быстрая, воспроизводимая на повышенной скорости.

Космонавт в скафандре сместился в сторону, в левый верхний угол экрана, где замер, так и оставшись перечеркнутым.

И почти сразу же из нарисованной станции выскочил другой астронавт. Без скафандра. Он тоже приветственно помахал рукой, после чего у него отвалилась голова. И его тоже крест-накрест перечеркнул белый мелок.

Снова бодро проиграла короткая траурная мелодия, и астронавт, взяв в руки свою отпавшую голову и зажав ее под мышкой, отправился прямиком в левый верхний угол, где занял свое место под космонавтом в скафандре.

Все ошарашено, не дыша, смотрели на экран!

Уже ожидая то, что скоро увидели!

После секундной паузы громко и бодро зазвучала какая-то японская мелодия. На экране возник самурай в белой национальной одежде, который стал приседать, кряхтеть, выбрасывать в стороны руки и ноги и вертеть перед собой самурайским мечом. Который случайно угодил ему в живот. После чего, не вынимая меча из живота, самурай сложил на груди руки и, поклонившись вправо и влево, смешно взбрыкнув ногами, свалился навзничь. К нему тут же подлетел шустрый мелок, перечеркнув двумя жирными линиями.

Прозвучал традиционный, но на этот раз со стилизацией под японские мотивы похоронный марш, и самурай отправился туда же, куда до него отлетели зачеркнутые мелком астронавты.

С ума сойти!..

Если это была чья-то призванная поднять настроение шутка, то это была очень дурацкая шутка! Смеяться над которой никому не хотелось!

Но это был еще не конец мультфильма.

Из станции выскочило еще несколько астронавтов, которые, взявшись за руки и болтая ногами, смеясь и распевая что-то бренчащими, жестяными голосами, стали водить возле нее хоровод.

Это были они, те, кто не отрываясь смотрели на экраны.

Их хоровод продолжался недолго — картинка замерла. И внизу экрана побежали буквы телетекста:

«Пожалуйста, не отходите от экранов! Вас ждет важное сообщение!»

И снова:

«Пожалуйста, не отходите от экранов! Вас ждет важное сообщение!»

И снова!

И снова!..

В ЦУПе царила легкая паника.

В американском, том, что в Хьюстоне.

И в русском, в подмосковном городе Королеве, тоже.

Вернее, даже не легкая. Потому что в ЦУПах, в том и в другом, на экранах мониторов только что закончился показ видеоролика. Того самого, который астронавты видели на орбите!

Да и черт бы с ним, с роликом, но после него связь с МКС так и не восстановилась! Что было уже ЧП!

Десятки операторов недоуменно застыли подле своих мониторов. Словно ошпаренные забегали компьютерщики. Зазвонило куда-то космическое начальство…

А по экранам с застывшей картинкой МКС, с замершими вокруг нее астронавтами, все бежали, бежали и бежали буквы телетекста:

«Пожалуйста, не отходите от экранов! Вас ждет важное сообщение!» «Пожалуйста, не отходите от экранов! Вас ждет важное сообщение!» «Пожалуйста…»

Двадцать седьмые сутки полета

— Что это может быть? — испуганным, дрожащим голосом спросила Кэтрин Райт, косясь на экран.

Хотя, казалось бы, чего бояться? Подумаешь, какой-то дурацкий мультфильм!

— Не знаю, — довольно бодро, давая понять, что ничего особенного не произошло, поддерживая, как мог, дух экипажа, ответил командир. — Но если это такая шутка, я бы этому шутнику руки выдернул. И ноги тоже!

Хотя вряд ли он верил в то, что это просто шутка.

Потому что никто не верил!