Софи закрыла книжку, оставив ручку как закладку на первой странице, и Ширин, отвлечённый внезапным вторжением, не заметил, успела ли она надписать.

— Я возвращаюсь в Турцию, — объявил Бени, снимая фуражку и кладя её на столик, — я больше не могу так.

— А что — так? — спросила Софи.

— Пожарные, санитары, все как с цепи сорвались… Вдруг оказалось, что для этой площади недостаточно одного туалета. Я оградил тогда диджея стойкой — как бармена, и тогда получилось, что площади — для посетителей — стало меньше, и вроде бы фокус удался…

— Широк человек, — сказал Ширин, поднимая кружку, — писал русский писатель, «я бы сузил». А кто-то из современных… русско-немецких… справедливо сравнивал бар с человеком…

Бени покивал, погладив себя по лысине, и сказал:

— Но через месяц пришли санитары, снова деньги… потом вспомнили про парковку — мало мест, и вот это уже мне сложно расширить… в общем, мне всё это осточертело. Открою клуб в Стамбуле.

— Может быть, просто домой потянуло? Столько лет ты всё это терпел, — сказала Софи, — чего же вдруг?

— Не знаю, — задумчиво сказал Бени. — Может быть, просто всё надоело, не только эти придирки-парковки… Я, честно говоря, думал сначала открыть другой бар, в другом месте, ты знаешь, это ведь тоже не первый мой «локаль» — был ведь ещё «Инфразвук», ты не помнишь, ты ещё маленькая была… А потом я так пораскинул мозгами… но простите, я вас должен покинуть… Хотите водки? — спросил он, встав из-за стола и показав на Ширина пальцем. — Я скажу, вам принесут сейчас, в счёт заведения, разумеется.

— Мы говорили об «увеличении»… — вспомнил Ширин, когда Бени отошёл, — хотя сейчас это всё… за твоей спиной, кстати, не оборачивайся, не надо… там такая картина, нет, не на стене, там живая картина: «Человек, ужинающий с айпадом»… Разрезав отбивную на ломтики, он теперь её ест левой рукой, вилкой, чередуя с картошкой фри… а правая рука — в айпаде, который наклонно лежит на смарт-кавере… и вот, глядя на него, я думаю, что это символ эпохи — правая рука его порхает, выхватывает там что-то из дигитальной прорвы, каждую секунду, что-то увеличивая, что-то уменьшая… multi-touch, м-да… оградив диджея стойкой, стало быть, твой Бени победил пожарных, виртуально уменьшив площадь заведения… Кстати, все вы, наверно, друг друга знаете, одна шайка-лейка…

— Кто — мы? — спросила Софи.

— Владельцы популярных кнайп, бармены, всё это «мильё».

— Ну, некоторым образом… есть такое дело, но круг, конечно, шире… многие диджействуют… в общем, как-то перемешано и все друг друга знают, факт. «Сцена», одним словом. Человек, которому надо будет нанести визит… он тоже из такого круга. Только не мюнхенского, а гамбургского. Это мой бывший друг. Он русский. Теперь живёт в Лондоне…

— Стоп-стоп, — помотал головой Лев, — ты или два, или двадцать… Или ноль инфо, или всё сразу… Твой бывший русский? Лондон? Нанести визит? Последнее звучит вообще как-то зловеще… Ну, говори уж тогда — зачем.

— Мне нужно забрать у него одну тетрадку, — сказал Софи.

— В косую линейку?

— Что это значит?

— А вот что, — Лев кивнул на обложку её книжки, — кстати, не забудь подписать.

— Не забуду, сейчас… Нет, там тетрадка другая, чистые листы, я имею в виду — не в клеточку. Просто белые листы, мелованная бумага, я заполнила их буквами, словами, росчерками, это мои черновики, первые наброски, мои первые опыты, мои пробы пера… Мне просто необходимо забрать их у этого человека. А он не хочет отдавать, он говорит, что они по праву принадлежат ему… потому что там описаны… вещи, которые мы пережили с ним вместе. И это теперь часть его жизни — эта моя тетрадь… И не отдаёт ни в какую. Ты разбираешься в литературе…

— Да нет же, Софи! Я тебе всё…

— …достаточно, чтобы понять, что этот парень несёт полную чушь. Это всё равно что все прототипы вдруг предъявили бы права на соавторство…

— Он что, собирается публиковать это?

— Он говорит, что он ничего с этим не собирается делать — просто хранить у себя в шкафу, и всё. Клянётся, что никому не показывает, что он там вообще теперь мало с кем общается, кто знает немецкий… Но это меня не устраивает. Я не верю таким обещаниям. Мне нужно, чтобы эта тетрадь оказалась у меня. Я боюсь. Во-первых, всё может случиться с каждым — и со мной, и с ним… Если с Петером, то тетрадь попадёт тогда в чужие руки… и её опубликуют… я этого не переживу. Если со мной, и он решит тогда опубликовать черновики, я перевернусь в гробу.

— Стало быть, Петя, Пётр?

— Да. Он переехал в Лондон, он художник… Более или менее успешный. Скорее даже более… Ну, когда ты посмотришь в Интернете его сайт и всё такое… у тебя может создаться впечатление, что он вообще, — она развела руками, показывая, очевидно, размеры славы своего бывшего друга, — но для меня, — тут же продолжила она, показывая одной рукой и двумя немного согнутыми пальчиками, — он вот такой вот, — и она засмеялась, а Лев подумал: «Как это неприятно всё-таки, она беседует со мной, как с подружкой…»

— Петер попал сюда очень давно, — сказала она, — был ещё совсем ребёночком… Отсюда у него, я думаю, такая идеализация… ностальгия… «Спасибо Сталину за наше счастливое детство», да? Это он мне повторял иногда, то есть я была в роли Сталина, ну как бы, — и Софи рассмеялась настолько беззаботно, что Лев подумал: «Кажется, этот Пётр для неё и в самом деле уже в прошлом… А вообще всё это постепенно начинает надоедать, похоже, она довольно-таки пришибленная, а теперь ещё и её дружок…»

— Он что, такой старый, что детство прошло при Сталине?

— Да нет, он всего на десять лет меня старше… Это просто присказка такая была у пионеров, разве нет? Пётр её ещё дополнил, кстати, вот я вспомнила сейчас… Когда он объяснял мне, почему он решил перебраться из Гамбурга в Лондон… Кстати, не подумай, что он сбежал туда от меня.

— Я?! — воскликнул Лев, подумав, что она почти прочла его мысли. — Так мог подумать?

— Мы расстались с ним ещё до этого, за год примерно до его переезда… Так вот, он мне сказал, что никогда не думал… не собирался, то есть, всю жизнь провести в Германии, но особенно познакомившись с «эмигрантами волны»… С кем-то он чуть не подрался на застолье, куда его пригласили, пришёл с фингалом… Он сказал мне, что отвечать не стал, потому что стукнувший его был старше раза в два или в три… Ну, он начал за столом со своего обычного: «Спасибо Сталину…», а потом добавил вдруг ещё и: «Спасибо Гитлеру за нашу счастливую старость!»

— Мда, — сказал Лев, — весёлый парень, ничего не скажешь… И ты хочешь, чтобы я с ним встретился?

— Нет. Послушай, недавно я увидела, точнее, знакомая мне сказала, что видела его на таком сайте… Ты, может быть, знаешь: люди меняются на время квартирами, сообщества есть такие, почти во всех странах Европы? Ну, на два-три дня кто-то едет в один город, а те — навстречу им, оставляя квартиры друг другу, такой вид туризма.