Логично, черт возьми! Измененные славятся безупречной логикой. Вот только можно ли ей верить? Попав под влияние враждебного Сеятеля, она полностью перенимает его отношение к людям. Зачем ей нас отпускать? Ради исполнения обещания? Это даже не смешно. Мы отжившие, с нами не договариваются, нас уничтожают. Да, позиция Кары сильна, спору нет, только ведь и у нас есть козырь.

– Начнете в-вскрывать дверь – мы уничтожим все в-вещества! – кричу в ответ. Меня знобит уже очень сильно, и справляться с вибрирующей челюстью становится все сложнее.

– Только сделай это – и вы трупы! – шипит Измененная.

– А в-вы останетесь ни с чем. Пат, Кара.

Эх, нам бы хоть чуть-чуть времени выиграть, чтобы я успел хотя бы попробовать поиграть с реальностью! А вдруг получится! Как там сказал Лидди? Надо верить. Абсолютно. Вот и буду верить. Но мне нужно время. Время!

– Обещаю – отпущу живыми. Обоих! – в голосе Измененной чувствуются сдержанная ярость и нарастающее нетерпение.

«Линзу» наверняка требует ее новый хозяин – Сеятель, а с ним, видимо, шутки плохи. А вот насчет Измененных, способных вскрыть дверь, – очень уж похоже на блеф: будь такие поблизости, стала бы она о них говорить мне? И вообще – начинать переговоры до их прибытия? Ой, вряд ли. Это козырь для психологического давления, а не для внезапного удара. Итак, Измененных у нее нет, взрывать она боится – кто знает, сколько всего ценного уничтожит взрыв. А раз так, можно попробовать понаглеть.

– Нам нужно подумать.

– Ты что, не веришь мне? Зря.

– Нам. Нужно. Подумать.

Тон мой достаточно ясен, чтобы она поняла.

– Не советую тянуть время, иначе я…

– А я н-не советую угрожать. У м-меня руки ч-чешутся расколотить несколько особо ценных склянок.

– Ты замерзаешь, Дикон. Каждая лишняя минута там повышает вероятность воспаления легких. Продумаешь слишком долго – и умрешь потом, даже если я тебя отпущу. Ты этого хочешь?

– Т-тебе еще раз п-повторить?

– Кретин упертый! – цедит она. – Черт с тобой, у тебя десять минут, а потом – пеняй на себя.

Мысленно поздравляю себя с маленькой победой. С маленькой – потому что этой форой надо еще суметь воспользоваться и в процессе не околеть от холода. И еще потому, что это она сказала, что десять минут. А на деле может быть и меньше.

– Д-док, – шепчу я, – какой у вас тут ассортимент к-крови Измененных?

– П-поисковики, ц-целитель, к-кинетик, животновод… В-все, к-кажется… А! «П-паука» забыл…

Хочу спросить, это еще что за зверь, однако нужная информация практически тут же всплывает в голове – работают способности аналитика, активируя нужный раздел памяти. Координатор-руководитель большого количества Измененных первой-второй ступени и других организмов, подвергшихся воздействию Источника-Сеятеля, – так звучит научное определение Измененного класса «паук». А ведь круто! Может пригодиться… если я здесь выживу, конечно…

– Так, док, – шепчу, – этого последнего г-готовьте. З-загоните мне.

В его глазах сомнение.

– Вы уверены? Это…

– Док! – Как жаль, что нельзя рявкнуть. – Нет в-времени. Г-готовьте инъекцию.

Кажется, до него доходит. Удаляется. А мне пора заняться делом. Тем самым, которое должно нас спасти. Так, говорите, представить нужный конечный результат, да так, как будто он уже получен? А ведь и впрямь все по Кастанеде! Давай, Майкл, думай на нужную тему. Думай правильно. Техника – штука ненадежная. Особенно та, что с электроникой. Ее запросто может замкнуть. И дистанционные взрыватели не исключение… Тут фактически аномальная зона, бывают всякие энергетические всплески, порой совершенно непредсказуемые. Может ли приемник пускового механизма воспринять один из таких всплесков в качестве импульса управляющего сигнала? Да запросто! Такие сбои бывают сплошь и рядом. Поэтому нежелательно применять дистанционные взрыватели в аномальных зонах.

Удивляюсь, насколько четко работает мой мозг. Видимо, опять спасибо способностям аналитика. Они интуитивно настраивают сознание на нужную волну и генерируют правильный образ мыслей. Главное, не концентрироваться на том, что мне необходимо так думать, мысли должны быть естественными, словно вытекающими из действительного положения вещей. События, о которых я думаю, не просто могут произойти – они происходят на самом деле. Вот прямо сейчас, там, под Сеятелем в Центре Годдарда. Я превращаю желание в веру, веру – в уверенность, уверенность – в знание, что так оно и есть.

Я продолжаю эту ментальную работу над собой, не обращая внимания на шум за дверями, на поиски Лидди за моей спиной. Знаю, что Лидди найдет нужное, – об этом можно не беспокоиться: кому и найти, как не ему, который черт знает сколько времени занимался тут исследованиями и наверняка если не причастен к каждому образцу в этой криосокровищнице, то уж во всяком случае – знает о них все. По ту сторону двери враги что-то готовят? Ясно, что готовят, но я этому помешать никак не могу. Могу только опередить – сделать то, что должен, раньше, чем свое дело сделают Кара и ее команда. Поэтому нет смысла отвлекаться на них, надо сосредоточиться на себе…

И все же я немного не успеваю. Происходит то, чего я не предвидел, – откуда-то доносится мощный глухой удар, пол вздрагивает, и лампа на потолке гаснет, погружая криоблок в полную темноту. «Генератор! – доходит до меня. – Чертовы помешанные добрались до генераторной и взорвали ее, обесточив все здание!» При других обстоятельствах включилась бы аварийная система, но сейчас именно ее и уничтожили, а основная вырубилась намного раньше, когда Сеятель взял Центр Годдарда под свой контроль.

Хватаю М-27 и вслепую направляю ее в сторону двери, откуда доносится скрип: дверь обесточена, и помешанные сейчас отжимают ее вручную. Даю короткую очередь в направлении звука и тут же падаю ничком, как раз вовремя, чтобы пропустить над собой ответный свинцовый град… и слышу крик, а затем звук падения. Узнаю голос – Лидди! Неужели мертв?

Выпускаю еще очередь в темноту и перекатываюсь по полу в направлении, откуда донесся крик ученого. Мои пальцы касаются его руки, залезают во что-то влажное и липкое – нетрудно догадаться, что кровь, и наконец натыкаются на холодный металл. Инъектор! Только бы он был заряжен! Еще короткая очередь – и перекат. Темнота отвечает очередью куда длиннее, но меня в том месте уже нет, и свинец лихо отплясывает танец смерти впустую. Прижимаю инъектор к своей шее (так проще на ощупь найти вену) и давлю на рычаг. Короткая боль от укола – и мой организм принимает неведомое вещество. Надеюсь, в инъекторе было то, о чем я думаю.

Опять перекатываюсь и жму на спусковой крючок штурмовой винтовки… Holy shit! Сухой щелчок сообщает мне, что патроны кончились. Свет фонаря вспарывает темноту и находит меня. Я скорее ощущаю, чем вижу чужое движение. Сильный удар выбивает у меня бесполезное уже оружие. Я пытаюсь встать, но подсечка сбивает меня с ног и… Ох, бедные мои ребра! По ним прилетает тяжелым берцем морпеха. И следующее, что я с трудом вижу в слепящем меня свете фонаря, – черный глаз дула М-27, смотрящий мне прямо в лоб. Ну, вот и все…