– Чего это ты? – Ирка похлопала ресницами, изображая оскорбленную невинность. – Мы просто шли мимо, увидели вывеску ресторана, вспомнили, что ты его нам нахваливал, и решили зайти перекусить, время-то обеденное.

– Да, ты чего? – тоже высказалась я. – Острые грузинские специи нормально перевариваешь, а наше общество – нет? Это очень обидно.

– Вы издеваетесь? – Серега, глядя то на меня, то на Ирку (мы удобно устроились на мягких стульях с двух сторон от него), наливался помидорной краснотой.

– «Боржоми» выпей. – Подруга заботливо придвинула к нему запотевшую стеклянную бутылку. – А то ты цвета сациви, это меня беспокоит.

– Только это? – голос полковника сделался едким, как чесночный соус.

– Не только, конечно, – кивнула Ирка, подалась вперед и доверительно призналась: – Еще я за доллар тревожусь, с ним что-то не то происходит. Как думаешь, если страны Африки откажутся от расчетов в американских деньгах, кирдык баксу или еще можно надеяться на рост его курса?

Официант, как раз подоспевший с нашим заказом, посмотрел на мою подругу с большим уважением.

– Будет теперь ждать от тебя чаевых в валюте, – пробормотала я, дождавшись, пока юноша переставит на стол тарелки и удалится.

– У меня есть бумажный доллар в кошельке, могу его оставить, – не затруднилась с решением Ирка.

– Лучше бы вы оставили меня, – пробурчал настоящий полковник.

– Это невозможно, нам же уже принесли заказ. – Я придвинула к себе глиняную миску с притрушенным зеленью бульоном.

– Тогда могу я попросить хотя бы не разговаривать за едой?

– Почему нет? – Ирка попробовала и дополнительно посолила харчо. – Как говорится, когда я ем, я глух и нем.

– Ты, главное, не рассчитывай, что отобедаешь быстрее, чем мы, и убежишь без разговора. – Я разломила пирог с фасолью. – Кто хочет половинку лобиани, мне целого много?

Лазарчук обреченно вздохнул:

– Ну если мы никуда не спешим… Давай свой лобиани!

До тархуна, заказанного «на третье», все честно помалкивали. Мы с Иркой переглядывались и посматривали на полковника, который по мере насыщения заметно добрел. Наконец тарелки опустели, и Серега разрешил:

– Вот теперь можно. Так что там у вас?

– Вот. – Подруга выложила на стол пакетик с нашей находкой.

– Я такое не ем, – попытался пошутить Лазарчук.

– А это не для еды. Для экспертизы. – Ирка осталась серьезна. – Мы думаем, это улика по делу о краже золота Ахиллеса Шишова.

– Я же велел вам держаться подальше!

– Ой, как далеко мы были, ты даже не представляешь!

– В диких зарослях крапивы и лопухов, – я добавила пару слов о нашем суровом и дальнем походе.

– В крапиву-то зачем?! – Лазарчук поморщился, перекосился на стуле и непроизвольно потер то место, которое вежливые фитнес-тренеры называют задней поверхностью бедра, отчего приобрел весьма страдальческий вид.

– Что-то связано у него с крапивой, – тихо сказала мне Ирка, внимательно посмотрев на нашего друга.

– Что-то личное, – согласилась я.

– Не говорите обо мне так, будто меня тут нет! – Полковник сел ровно и придвинул к себе пакетик в попытке переключить внимание со своей крапивной истории. – Ну и что это?

– Мы думаем – кусочек пера с Ахиллесова шлема, – объяснила Ирка.

– Для краткости – кака, – вставила я.

– И почему эта ваша кака – улика?

– Сами перья, две штуки, остались в шатре. Убийца их выдернул из креплений и бросил, а может, они сами отломились и упали на пол. А эту каку мы нашли довольно далеко от площадки, где выступал Ахиллес, но рядом с территорией фестиваля – в дырке под забором.

– И как вас туда занесло? – Лазарчук старался быть терпеливым, но получалось у него не очень.

– Мы узнали от нашего источника, что в сетке ограждения есть лаз, который не видят камеры наблюдения. Он такой же небольшой, как пропиленная дыра в помосте шатра…

– И вы решили: дырка плюс дырка – равно версия?

– А чем плохая версия?! – Ирка не выдержала и пошла в наступление. – Кто-то спер золотой шлем, утек с ним через дырку в полу, вылез из-под помоста, прошел прямиком к лазу в заборе и так покинул территорию фестиваля. Но не заметил, что приметный кусочек пера упал в траву… Кстати!

Она сверкнула глазами, открыла и снова закрыла рот, стрельнула взглядом в меня – и я поняла, что дежурный Холмс совершил еще какое-то открытие, коим не собирается делиться с Лазарчуком. Правильно, Лестрейда положено держать на урезанном информационном пайке.

– Это могло быть какое-то другое перо, – сказал настоящий полковник, не подозревая, что его чем-то обделили. – Я видел там живую лошадь, у нее на башке торчало такое же.

– А вот и не такое же! – заспорила я. – Я тоже видела ту лошадь, у нее был плюмаж из бумаги.

– И вообще, думаю, лошадь вне подозрений, – веско сказала Ирка.

И, когда мы с полковником, замолчав, посмотрели на нее, добавила:

– Она же слишком большая.

Я на минуточку представила себе лошадь с кумачовым плюмажем на голове, застрявшую в полу шатра Ахиллеса, полюбовалась этой дивной картиной и потрясла головой, развеивая ее.

Если бы нашим героем являлся римский император Нерон, появление в его спальном шатре лошади сошло бы за сексуально-историческую реконструкцию, помнится, было у него с любимым конем что-то такое… Но Ахиллес в подобных гнусностях не замечен. Вроде бы.

Серега, видимо, тоже честно попытался увязать в одном контексте Ахиллеса и лошадь, поэтому неуверенно спросил:

– А в этом вашем представлении у героя не было коня?

– Блин, где ты раньше был, Лазарчук! – Я расстроилась. – Я чуть голову не сломала, придумывая концепцию мини-шоу, а ведь реально можно было решить вопрос одним конем! Вернее, двумя.

Я задумалась, запоздало сочиняя альтернативный сценарий представления.

– Давай вслух, – попросила Ирка.

А меня же упрашивать не надо – я всегда рада устранить чью-то литературную безграмотность.

– По мифам, у Ахиллеса были кони, пятнистый и рыжий, их звали Балий и Ксанф. Он взял их на Троянскую войну и вместе со своими доспехами одолжил Патроклу, когда тот повел мирмидонян в бой. Патрокл погиб, верные кони вернулись к хозяину, и тот стал упрекать их за то, что они не вынесли Патрокла из битвы живым и невредимым. Тогда Ксанф напомнил Ахиллесу, что вообще-то Патрокл погиб вовсе не по их вине…

– В смысле – Ксанф напомнил? Он же конь? – перебил меня Лазарчук.

– Вот именно! Прикинь, как это впечатляет – говорящий конь! Такую сцену можно было разыграть, но мне это не пришло в голову, к сожалению, – посетовала я.

– Так, стоп машина. В смысле, стоп конь. – Ирка потерла лоб. – Мне кажется, мы слишком отвлеклись на лошадь. Предлагаю признать, что у нее алиби, и далее не