Что общего между кольцами Зинаиды и шлемом Ахиллеса, кроме того, что они из золота?

– Вот как раз золото в них разное: кольца сделаны из металла 585-й пробы, а на шлем пошли банковские слитки 999-й, – отметила я. – И у бабки было четыреста с чем-то граммов золота, а шлем весит три кило.

– Ого! Тяжелая панамка! – впечатлился батюшка. – Не каждый сможет такую носить.

– Носить его Шишов и не планировал, – рассудила Ирка. – Так, надевал бы иногда, чтобы покрасоваться на таких вот карнавальных мероприятиях, а в остальное время держал бы дома в запертой витрине, если не в сейфе.

– То есть украсть шлем проще всего было именно здесь, на фестивале, – сделал правильный вывод отец Александр. – Нет никаких предположений, кто это мог сделать?

– Напротив, полиции уже известна личность похитителя шлема. – Я допила кофе и промокнула губы салфеткой. – Проблема в том, что это его вчера убили тут в массовой драке землян с пришельцами.

– Даже так? – Батюшка нахмурился, поразмыслил. – Тогда я беру назад свои слова: не нужно вам продолжать поиски золота. Раз это так опасно, пусть делом занимается полиция.

– Мы ни во что опасное не лезем, не волнуйся, шлемом Ахиллеса вообще не интересуемся. – Ногой под столом я подпихнула Ирку, чтобы она не вздумала мне возразить. – Хотим тут просто погулять, поглазеть, так что, если ты не возражаешь, пойдем уже. Авось успеем еще увидеть какие-то фестивальные шоу.

– В раю в 15:00 сотворение мира представляют, – подсказал батюшка и хмыкнул, по-видимому, невысоко оценивая это шоу. – Очень вольная трактовка библейской истории, но Змей там хорош.

– Не ваш, который в 12:30 князя Олега угробил? – Я поспешила увести разговор подальше.

– Нет, что ты, у нас вообще не змея была – безвредный желтопузик, безногая ящерица! А в раю настоящий удав.

– Да что ты?!

Я не стала говорить, что уже видела того удавчика и он не произвел на меня сокрушительного впечатления. Да меня резиновый шланг на бабушкином огороде больше пугал! Хоть и не потому, что был очень уж страшным, просто ненавижу любые сельскохозяйственные работы.

Специально для отца Александра я в меру своего скромного актерского таланта изобразила горячее желание как можно скорее увидеть прославленного библейского Змея, и мы с Иркой удалились в направлении райских кущ.

Но прямиком в рай, разумеется, не пошли: за ближайшим кустом резко сменили направление и потопали к шатру Ахиллеса. Вчера нам не дали как следует осмотреться на месте преступления, а ведь именно с этого следует начинать расследование.

– Блин, опоздали! – расстроилась Ирка, когда мы прибыли.

Греческий флаг в небесах горделиво не реял, шатра и след простыл, а деревянный помост был разобран – остались только пунктир фундамента из блоков и куча досок поодаль.

– Этого следовало ожидать, – запоздало сообразила я. – Дублера у Шишова нет, а сам он травмирован физически и морально – Ахиллеса изображать некому.

– Или дело совсем не в этом. – Ирка подобрала юбку и полезла внутрь бетонного квадрата.

С минуту я наблюдала, как подруга, согнувшись, как старая бабка, обходит периметр, по пути пытливо пиная кочки. Потом поинтересовалась:

– Что ищем?

– А как ты думаешь? – Ирка разогнулась, сердито сдула со лба упавший локон. – Шлем, конечно же! Я полагаю, помост разобрали с той же целью.

– И почему ты так думаешь? – Я присела на бетонный бортик.

– Да потому, что грабитель вылез из-под помоста с пустыми руками! А из шатра он шлем забрал! Значит, припрятал его где-то здесь, – она топнула ногой по земле. – Логично?

– Логично, – согласилась я. – Но неверно. Я думаю, грабитель вынес шлем, спрятав его на себе.

– Как?! Шлем большой и округлый, а Чужой – мелкий и тощий, не в карман же он его запихнул? И не под обтягивающую одежду сунул, это же была бы уже самка Чужого, причем беременная…

– Присядь, – я похлопала по бетону. Тот нагрелся на солнышке и превратился в подходящее посадочное место. – Успокойся, сосредоточься, подумай. Чужой был мелкий, тощий, в обтягивающем костюме. Но кое-что у него было большое. Что?

– Наглость! И жадность.

– А еще? В чем была диспропорция? Почему он выглядел пугающим уродом?

– Да кто бы им не выглядел с такой огромной зубастой башкой!

Я беззвучно совместила ладоши, имитируя аплодисменты.

– Что? Погоди… – Взгляд подруги расфокусировался и, вновь обретя остроту, победно блеснул: – Ну конечно! Как я сразу не догадалась?! Он спрятал шлем в свою башку! Постой… но как? Типа, сожрал его?

– У меня есть предположение, но его нужно проверить.

– Давай проверять! – Ирка встала.

– Нужно вернуться в город. – Я тоже поднялась, поправила перекрутившуюся сумку. – Ты со мной?

– Я еще здесь не закончила, мне же нужно вернуть викингам костюм их богини, – подруга похлопала по своей торбе. – Давай разделимся. Вечером созвонимся. Или приезжай ко мне, мои мужики на рыбалке, посидим спокойно вдвоем…

– Мои-то дома, – напомнила я со вздохом. – И очень недовольны моим постоянным отсутствием. Так что до связи!

И мы разбежались в разные стороны.

– У себя? – спросила я у секретарши Анечки, кивнув на дверь кабинета, отгороженного от общего пространства офиса в модном стиле open space сверкающим витринным стеклом.

За пределами этого оазиса имела место бурная деятельность. Телевизионное закулисье – это, я вам скажу, не пыльные малолюдные закоулки, а продуваемый всеми ветрами штормовой простор, где выживают только чокнутые буревестники.

Дизайнер умудрился совместить концепцию открытого офисного пространства с трогательной заботой о психике руководителя, предусмотрев возможность оставить стеклянные стены кабинета полностью прозрачными или комфортно их затемнить. В настоящее время толстое стекло было цвета кофе, и смутно угадывающийся за ним силуэт с равной долей вероятности мог принадлежать как погрузившемуся в думы хозяину кабинета, так и чучелу медведя или ростовому костюму Чебурашки на вешалке. В телевизионном закулисье полно самых странных вещей.

– У себя и сам с собой. Один. Без ансамбля, – пробурчала Анечка, яростно тюкая по клавиатуре глянцевыми ногтями – те аж трещали, протестуя против нещадной эксплуатации.

– Лютует? – догадалась я.

– Уже нет. – Анечка так стиснула мышку, что живая на нее месте мигом бы стала дохлой. – Но орал, будто раненый слон.

– А повод?

– Да когда ему нужен был повод? – Секретарша подняла на меня взгляд, полный вековечного страдания. – Уволюсь я. Пойду работать в архив, вот где спокойно и тихо…

– Ты там умрешь от скуки, и твою пыльную мумию обнаружат лишь сто лет спустя! – напророчил обиженный голос из приоткрывшейся двери кабинета. – Хорош уже дуться, Анюта! Виноват, был неправ, извиняюсь. Сделай кофе, а?

– Два, – уточнила я, направляясь в кабинет.

– Что? Ты?! – Слава отскочил от двери, словно в нее вошла не я, а