раз, Лешка брал его на работу… Как же они похожи… одно лицо… — Гром покачал головой, словно не веря своим глазам. — Мир тесен… а Москва и подавно, — одна большая деревня. Неужели пошел в комитет? Не может быть…

Между тем Белов пропустил в салон женщину, в которой Маша узнала маму Вики Одинцовой — худощавая и нервная, с копной пергидрольных волос — он беспрестанно что-то говорила, обращаясь то к родителям, то к Белову, то к человеку на водительском сидении, которого они не видели.

Белов сунул ей в руку светлую телефонную трубку, она прижала ее к уху и тут же плечи ее опустились и мелко задрожали.

— Все плохо? — спросила Маша.

— Сейчас они дадут переговорить с теми школьниками, которые находятся в части, чтобы успокоить родителей. Думаю, это сработает, но, разумеется, только до завтра. Если завтра дети не вернутся, тогда начнутся настоящие проблемы.

Маша повернулась к Грому. На его каменном лице не отражалось ни единой эмоции.

— И вы… можете им помочь?

— Я им уже помог. Но… — он пожал плечами, — довести дело до конца не успел. Кто-то опередил меня, и я оказался заперт здесь на долгие годы. Конечно, я не сидел сложа руки, но без полномочий действовать оказалось гораздо сложнее.

— А что именно произошло с вами… там?

Гром всмотрелся в происходящее возле черной Волги. Люди обступили ее со всех сторон, вслушиваясь в разговор женщины.

— Меня пырнули ножом, закрыли на рынке в складском сарае, а вечером тело вытащили, отвезли на окраину и скинули в колодец. Очнулся я уже здесь… рана оказалась не смертельной, но глубокой. Потерял много крови.

— Вот почему милиция нашла там какие-то следы, это были ваши… по крайней мере, я это слышала.

Гром кивнул.

— Да, мои. Естественно, опознать по крови человека пока невозможно, но когда-нибудь они узнают, что это был я.

— Просто ходят слухи, что это маньяк скидывает в колодец своих жертв.

— Так и есть… это он меня туда бросил. Еще одна странность… Когда я очнулся, разумеется, карманы были пусты… все обчистили, оружие забрали, но правом кармане штанов я нашел спичечный коробок… с насекомым. Это был шершень. Гром поерзал, запустил руку в карман и вытянул оттуда истертый коробок.

Маша с ужасом взглянула на вещицу. Она терпеть не могла любых насекомых, тараканов, ос и уж тем более — шершней.

Гром аккуратно приоткрыл коробок и протянул руку к ней.

— Посмотрите, он… спит.

— Спит? — Маша опустила взгляд и увидела на дне коробка огромную осу, по которой практически нельзя было определить — жива она, мертва или же на самом деле — просто спит. Шершень, выглядевший сухим и безжизненным, не шевелился. Однако, если сейчас насекомое очнется и вылетит в салон машины, у нее случится инфаркт. В этом она была уверена.

Маша вдруг вспомнила, что Витя говорил, что Влад… тоже носит какого-то жука в спичечном коробке. Она не придала тогда этому значения и вообще пропустила мимо ушей. Подумала, — может быть, божью коровку — и совсем не удивилась.

Маша хотела сказать об этом Грому, но передумала. Никакой связи между этим взрослым мужчиной и мальчиком с задержкой развития не было и быть не могло.

— Почему они его не забрали… — задумчиво произнес Гром, вертя коробок перед глазами.

— Невелика ценность… — ответила Маша первое, что пришло в голову.

— Скорее всего, вы правы.

Он сунул коробок назад в карман.

Минут через семь блондинка вылезла из машины и что-то коротко сказала родителям. Толпа закивала, послышались удовлетворенные восклицания и почти сразу люди стали расходиться.

— Ну вот… — сказал Гром, — на этот раз у них получилось.

Из темноты вдруг выскочила взлохмаченная женщина и бросилась к калитке. Навстречу ей вышел Белов. Он буквально поймал женщину под руку. Она испугалась, отпрянула, но когда он показал ей красную корочку, кивнула и они вместе зашагали к главному входу в школу.

— Это же директор… — сказала Маша. — Наина Иосифовна.

— Я не был ни на одном родительском собрании… — Гром пожал плечами. — Не знаю, как она выглядит.

— Что ж… — сказал он, когда Белов с директором скрылись за дверью. — Пора.

— Пора? — Маша вдруг поняла, о чем он говорит и покрылась крупной гусиной кожей.

— У меня к вам только одна просьба будет… если мне не удастся… вернуться, проследите за дочкой. Не дайте забрать ее в детский дом… снова.

Маша побледнела, губы ее задрожали, она чуть не выкрикнула — «Нет, никуда вы не пойдете и ничего с собой не сделаете!», но потом перед глазами мелькнуло изможденное лицо Вити, за ним стояли его друзья и все они смотрели на крест, вздымающийся из черной земли.

— Да… — прошептала она. — Обещаю.

Глава 18

1984 год

— Товарищ генерал, разрешит…

— Васютин, отставить! Говори быстрее!

Командир части потер замерзшие руки.

— Нашли остальных…

Артемьев вскочил со стула так, что тот за ним с грохотом опрокинулся.

— Всех⁈

Васютин отрицательно качнул головой.

— Только тех, кто сбежал из столовой. Двое были внутри сгоревшего дома, а третьего пришлось догонять. Он где-то нашел старый велосипед и бросился удирать по тропинке как будто за ним медведь погнался, еле догнали. Поцарапал Андреева, порвал ему куртку, орал, живым не сдамся, в этом роде что-то. Мы подогнали буханку, загрузили их. Николаенко повез в санчасть.

— Они что там, может пьяные были? — подозрительно глянул Артемьев на комитетчика, который уже час сидел без движения на своем стуле, морщась от едкого табачного дыма.

— Никак нет, запаха не было… но они… похожи на тех, что нашли раньше — зачарованные какие-то.

— Может у вас ртуть там какая разлилась? Или еще что-нибудь токсичное? — генерал начал выходить из себя.

Всего двадцать минут назад Артемьев положил телефонную трубку на рычаг и облегченно вздохнул, а тут снова. Правдами и неправдами ему удалось успокоить родителей, которые, судя по докладу Белова, начали брать штурмом школу. Дальнейший ход событий, пусти его на самотек, представлялся совсем малоприятным.

«Этот Белов быстро соображает, — подумал Артьемев. — Такого адъютанта не помешало бы заполучить»… В случае успеха операции по поиску школьников, он хотел сделать оперу предложение, от которого тот вряд ли бы отказался. Квартира в новом доме, машина