— Я все вижу, — подглядывая из-за ткани, склочничала я, — некрасиво с вашей стороны на гостей с палкой.

— Это смотря какие гости.

И палку не отложил. Даже приличные люди бывают чрезмерно агрессивны.

По себе знаю.

— Я Мари Ерок. Помните, приходила к вам с Ера и Торшем?

— О, помню, конечно, — он оживился. — Так вы оборотень.

— Как и вы, — хихикнула я. — Но в Академию предпочту вернуться человеком, поэтому буду необычайно благодарна за какое-нибудь платье, а лучше брюки. И, если это возможно, помыться.

— Но при трансформации вы полностью очистились, — изумился Расмус.

— Странно, вы правы, но я почему-то ощущаю себя по-прежнему ужасно запачканной.

Через полчаса мы сидели и пили чай с печеньем. Я — в новых кожаных брюках и блузе, на ногах красовались тапки Расмуса. Мне подвинули чудесный аккуратный стульчик с красным, обитым кожей сиденьем, а доброжелательный хозяин с комфортом восседал на собственном змеином хвосте.

— Я всех местных магов знаю, — безудержно хвастался парень. Основной инстинкт оборотней не обошел его стороной, и он увлеченно старался произвести на меня впечатление. — Всех обшиваю. Самое лучшее качество мужского пошива в городе.

Потом вздохнул и признался:

— А вот лавки мастеров женского платья есть и получше.

Честное создание. Я замахала рукой с зажатым печеньем.

— Да что вы, право. Прекрасные у вас работы для дам, мне лично очень нравятся. Насчет магов… Может, знавали Джошуа или Гаррисона Ера, погибших не так давно?

— А как же, — подтвердил Расмус, — отлично знал. Имел честь быть хорошо знаком с ними. И до сих пор кое-что не могу понять…

Оказалось, что Гаррисон Ера отличался удивительной консервативностью, что несколько выделяло его среди остальных выходцев из семьи, поощряющей эксперименты и пытливость младшего поколения.

Гаррисон был чопорным, немногословным, в высшей степени рассудительным молодым человеком. И этот необычный Ера вдруг, прямо в последнюю неделю перед своей кончиной, как с цепи сорвался. Взял на содержание какую-то девицу, стал завсегдатаем одного известного дома на улице Масок, известной своими клубами на грани и за гранью приличия.

Ходят слухи, что скончался он в том самом доме во время оргии, да такой, что главы Ера с трудом замяли эту неприглядную историю.

Я слушала, затаив дыхание. Эти сведения совершенно противоречили истории, рассказанной Сиенной Боксон, невестой Джошуа Ера, первого погибшего.

Там что-то было про гримасу ужаса. А тут оргия. В моем скромном воображении оргия мужчинам должна была нравиться. Хотя, как говорил Крис, есть странные люди, делающие то, что им не нравится, и даже платящие деньги другим, чтобы с ними это делали. На этом месте я обычно запутывалась и просила Криса как-нибудь показать таких людей. Он сразу тушевался и менял тему.

В задумчивости я попрощалась с Расмусом и, радуясь удобным брюкам и одолженным тапкам, заторопилась в сторону Академии. Проходя мимо городского дома Ера, признаться, не выдержала и решила хоть краешком глаза взглянуть на светскую встречу. Вдруг Крис выйдет, а нам по дороге.

В общем, как-то незаметно я оказалась у освещенного огнями дома и только тут переполошилась. А если Крис выйдет с отцом, а я вся страшная? Прижавшись к соседнему дому, торопливо пригладила волосы и отряхнула от пыли тапки. Не то. Стянула амулет и, наоборот, распушила волосы. Посмотрела на брюки и упала духом. Если Крис меня такой тут увидит, полетит шерсть по закоулочкам.

Идти одной в Академию было страшновато, в прошлый раз на нас напали, но пришлось. Теперь я сто раз подумаю, прежде чем отправиться следить за подозрительными типами, спускающимися в подвалы.

— Прошу прощения.

Ой.

Рядом со мной совершенно тихо появился молодой человек, одетый явно для званого вечера в сине-голубой, расшитый серебром камзол. Тяжелый подбородок и осторожный взгляд выдавали непростой характер. Что он делал практически ночью на улице один, вне машины или кареты, а то и вереницы карет?

Я настороженно молчала. Старалась идти поодаль. Он ловко шел соседним курсом.

— Прошу меня извинить, но я не смогу потом себе простить, если оставлю мисс одну в темноте. Если вы не подскажете, куда мне вас проводить, это несказанно опечалит меня.

— Мы не знакомы. Внезапные спутники мне кажутся опасными.

— О, позвольте представиться, Джастин… Корнуэлл.

Я задрала нос, теряясь, то ли быть вежливой и выдать имя, то ли грубой особью, но мудро не поддавшейся на знакомство по ночной дороге.

Некоторое время мы продолжали идти в молчании. Вдали показались стены Академии.

— Мари, — решилась я, — Мари Ерок.

Он замер, осторожно выдохнул и коротко поклонился.

— Благодарю вас за доверие, прекрасная мисс. Надеюсь, дорога со мной была более комфортна, чем без меня. Разрешите откланяться.

И исчез так же тихо, как появился.

Прекрасная? Я на секунду задумалась, а потом с ужасом поняла, что все это время шагала через город без амулета.

Уже натягивая на шею тесемку при виде спешащего от ворот Ера, я отчетливо поняла, что влипла куда-то похуже канализации.

— Кто это был? — Крис говорил сдержанно, но то, как он сжимал и разжимал кулаки, мне не понравилось. — Какой-то знакомый цвет камзола. Мари, что произошло? Почему ты в этой одежде? Да говори же, я места себе не находил.

— Милый, — насколько возможно льстиво произнесла я, — пойдем в комнату, и я тебе все расскажу.

В итоге я рассказала о приключении в общих деталях. Потом клялась, что больше никогда. Потом, что раскаиваюсь. Затем отчего-то клялась, что не знаю того молодого человека, и он меня просто проводил.

Затем мы целовались. Крис прижимал меня к кровати и признавался, как волшебно я выгляжу в брюках. Кусался. У него явно было что-то не то с настроением, как будто он еле сдерживался. Когда я дотронулась до кожи, она была чуть влажной. Моего жениха колотило.

Когда я призналась, что после канализации никак не могу забыть ужасные запахи и попросилась в ванну, Крис пошел со мной. Он как будто не мог оторвать от меня ладоней. Его пальцы гладили мое тело под струями воды, пощипывали и растирали кожу, пока она не загорелась ровным жадным огнем. Он разделся, одной рукой лаская меня, другой почти разрывая, стаскивая с силой намокший дорогой фрак.

Прижавшись под душем, мы слизывали капли воды с кожи друг друга. Крис дрожал.

— Что с тобой? — с тревогой спрашивала я.

— Просто хочу тебя, — отвечал он, — просто хочу всю.

И в долгих, медленных, изнемогающе скользких движениях я стараюсь передать ему уверенность в будущем, которой ему иногда так не хватает. Он хватается за меня, не отпускает, боясь отдалиться даже на мгновение. Я чувствую, он недоговаривает, но убеждаю себя, что мне все это кажется. Засыпая обнявшись, абсолютно обнаженными, мы молчим.