венчавшие прекрасные округлые груди.

Тревельон отстранился и начал одеваться.

— Что такое? — удивилась Феба.

— Вы отлично знаете, в чем дело, черт возьми!

Не следовало бы разговаривать таким тоном с леди, сестрой его нанимателя, но увы…

— Нет, не понимаю. Почему бы вам не вернуться в кровать? Мы могли бы поупражняться в поцелуях…

— Вы слишком молоды, — зарычал Тревельон, — и слишком беспечны в вопросе собственной безопасности. Прекратите! Хватит меня искушать, хватит со мной играть как с игрушкой! Оттого что я вас охраняю, я не перестал быть мужчиной.

— Я никогда так и не думала, — сказала она тихо. — Я знаю, Джеймс, что вы мужчина. И мне не нужна игрушка, мне нужны вы.

— Миледи, мы слишком разные. Прошу прощения.

Он вышел из комнаты прежде, чем она смогла хоть что-то возразить.

— Но вы же наверняка слышали, моя дорогая? — На красиво очерченных губах леди Геррик играла улыбка, свидетельствовавшая о том, что она намерена выложить какую-то пикантную сплетню.

Эва сделала глоток чаю, учтиво качая головой.

— Как я уже говорила, миледи, не уверена, что понимаю, на что вы намекаете.

Они обе сидели в гостиной леди Геррик, отделанной в голубом, розовом и золотистом тонах. На чайном столе стопкой были сложены крошечные позолоченные ложечки, стояло блюдо с печеньем, щедро украшенным розовой глазурью, но на вкус напоминавшем мел. Эва только что отдала леди Геррик миниатюрный портрет некоего джентльмена, который написала для нее.

— Ну как же? Я о похищении леди Фебы, — сказала леди Геррик, явно смакуя новость. — Дорогая, да ее выкрали прямо из дому, из особняка герцога Уэйкфилда, в центре Лондона. Правда, говорят, что ее уже освободили, но если и так, то ее никто не видел. — Сплетница повела плечами. — Кто знает, что могли сделать с бедной девушкой, к тому же слепой, беспринципные негодяи.

И она принялась пить чай, злорадно улыбаясь поверх чайной чашки.

Эва решила, что с нее достаточно и чая, и общества омерзительной сплетницы.

— Вы довольны портретом, миледи?

Леди Геррик взяла миниатюру в руки. Овальный портрет, написанный на тонкой пластинке слоновой кости, можно было использовать для украшения табакерки или просто вставить в рамку.

— О да! Вам удалось добиться полного сходства, мисс Динвуди. Вы чрезвычайно талантливы.

— Благодарю, миледи. — Эва осторожно поставила чашку на стол. — Надеюсь, вы не станете особо возражать, если я уеду? У меня сегодня назначена встреча, которую никак нельзя пропустить.

— В самом деле? — Эве казалось, что она видит, как напряженно работает мозг леди Геррик, пытаясь сообразить, с кем бы могла быть эта встреча. — Что же, в таком случае не стану вас задерживать. Еще раз спасибо за портрет.

— Миледи. — Эва встала и сделала реверанс, не забыв прихватить мешочек с монетами, который дала ей леди Геррик.

Лакей вывел ее из гостиной и проводил вниз по лестнице в переднюю, где уже дожидался Жан-Мари, рассматривая довольно безвкусную, из черного мрамора, статую мальчика-мавра в тюрбане и набедренной повязке. Серьги, глаза и губы статуи были позолоченными.

— Мэм. — Жан-Мари склонил голову при появлении Эвы и распахнул перед ней входную дверь. — Я вот что подумал: может, и мне нацепить золотые серьги?

— Я думаю, — сказала Эва, подходя к карете, — что Тесс перестанет со мной разговаривать, если я скажу «да».

Жан-Мари усмехнулся, распахивая дверцу и спуская лесенку.

Тесс, жена Жана-Мари, была чрезвычайно искусной кухаркой, и в интересах Эвы — хотя бы ради собственного желудка — не расстраивайте ее. Она забралась в карету, и Жан-Мари — следом.

— Домой? — Он поднял руку, чтобы стукнуть в потолок — дать знать кучеру.

— Нет, хочу навестить Валентайна.

Жан-Мари задумчиво посмотрел на нее, потом крикнул кучеру:

— В особняк герцога Монтгомери!

Устроившись поудобнее, Жан-Мари поинтересовался:

— Есть ли какая-то пр-ричина поездки к его светлости? — Иногда — когда очень уставал, или был слишком взбудоражен, или под влиянием сильных чувств — в его речи слышался франко-креольский акцент.

— Я узнала от леди Геррик нечто весьма… — Эва замолчала, тщательно подбирая слова. — … нечто огорчительное.

— И что же это?

— Некто похитил леди Фебу Баттен. — Она почувствовала, как ее лицо исказила гримаса — всего на миг — страха и на секунду заставила потерять контроль над собой. Пальцы вонзились в ладони, сжатые в кулаки руки задрожали, но она сумела прогнать старые воспоминания и — усилием воли — былой страх.

Она крепко зажмурилась, приказав себе не бояться. Она сильная. Она — Эва Динвуди, взрослая женщина, у которой есть и собственный дом, и собственные слуги.

И главное, у нее есть Жан-Мари — терпеливый, сильный и, если потребуется, безжалостный.

Она в безопасности, чего не скажешь о Фебе, бедной незрячей девушке, которую похитили.

Должно быть, ей очень страшно.

— Эва, друг мой, — окликнул ее Жан-Мари с глубокой печалью в голосе.

Она открыла глаза и улыбнулась.

— Все хорошо. Я в порядке.

Кофейного цвета глаза смотрели с тревогой, но карета остановилась прежде, чем он успел подвергнуть сомнению ее слова. Жан-Мари немедленно спрыгнул на землю, подставил для нее лесенку и помог спуститься.

— Жди здесь.

Эва видела: верному слуге, который давно стал ей другом, не понравилось это распоряжение, но он мрачно кивнул. Они стояли перед огромным особняком, с массивными колоннами, на фронтоне которого красовался барельеф: ухмыляющийся Гермес в дорожном плаще и шапке, с мечом-кадуцеем в руках. В чертах бога — покровителя торговли, а значит, воров и обманщиков — просматривалось явное сходство с самим герцогом.

Эва презрительно фыркнула, поднялась по ступеням и взялась за массивный позолоченный дверной молоток.

Почти сразу же дверь распахнулась, однако вместо дворецкого на пороге стояла молодая женщина, довольно высокая, прямая как палка, облаченная сплошь в черное, за исключением фартука, косынки и огромного чепца, аккуратно завязанного.

— Да?

Эва, растерянно похлопав глазами, выпалила, сбитая столку:

— Кто вы?

Казалось, женщину нисколько не смутил ее вопрос.

— Я миссис Крамб, экономка герцога Монтгомери. Чем могу служить?

— Я хочу повидать Валентайна, — сказала Эва, хмурясь. — А где дворецкий?

Этот вопрос миссис Крамб пропустила мимо ушей.

— Как мне о вас доложить?

Эва оглядела женщину с головы до ног. Возможно, миссис Крамб и экономка, только вид у нее как у хозяйки: похоже, с ней так просто не сладишь.

— Я Эва Динвуди. Герцог меня примет.

На долю секунды взгляд миссис Крамб сделался пронизывающим, затем она, по-видимому, приняв решение, сухо кивнула и решительно отступила на шаг, впуская ее в дом.

— Его светлость в данный момент в библиотеке.

— Благодарю. Я знаю дорогу.

За дверью открывался огромный холл с полом из розового в серых прожилках мрамора.