не помогло. Она нахмурилась, всем своим видом показывая, что ждала несколько другого эффекта.

— Я жду ответ, — напомнила я о себе.

Стрела вспыхнула и растворилась уже окончательно. Зато я ощутила невероятный прилив сил и поняла, что, если очень сильно этого захочу, могу даже сделать что-то Милене.

Впрочем, пусть глава архива сначала признается в том, что здесь делала. А потом уж буду решать, что именно с ней делать.

Я была уверена только в одном. Трахиандра не могла ошибиться. Если этот вазон пошел в атаку, значит, Милена пришла не с добрыми намерениями.

Вазон извернулся, очевидно, пытаясь устроиться поудобнее, поджал листья, собрал корешки и бросился к противоположной стене, точнее, к стеллажу. Подпрыгнул, оттолкнулся от неё и полетел прямо в Милену.

Она с визгом прыгнула вниз. Полетела кубарем, расшибла колени, поднялась, но тут же была вовремя поймана вазоном. Трахиандра запрыгнула прямо на женщину, устроилась у него на груди и, довольно скалясь своими клыкастыми листиками, явно показывала, что её миссия выполнена, а дальше уж мой черед — разбираться, что делать с совсем потерявшей совесть Миленой.

Зато теперь я увидела, что с одной из полок были вытащены все документы, а на стене светилась тонкая, как волос, линия. Там что-то было спрятано. Вот только Милена это что-то, кажется, не имела возможности рассмотреть, в первую очередь благодаря тому, что она не была богиней любви, а значит, и право доступа ей никто не выдавал.

Я поняла: если выдам то, что увидела, добром это не кончится. Да и лезть, проверять, что же это такое, я пока что откровенно опасалась. Хотелось удостовериться в том, что все будет нормально, оттуда не выскочит какой-нибудь безумный купидоний дух с отчаянной жаждой отомстить всем врагам своим…

Потому я решила: действовать надо осторожно. И показать Милене, что для меня ничего не произошло.

— Ну, и в каких документах вы рылись? — мрачно поинтересовалась я, обходя женщину и подбирая рассыпанные ей бумаги. — Старые дела… Устаревшие разнарядки…

Судя по всему, устарели они потому, что тот, кому предназначалась стрела, уже успел умереть или больше не имел права любить. Я помнила обо всем, что рассказывал мне Себастьян, и теперь чувствовала себя виноватой в том, что кто-то так и не получил свою стрелу.

Впрочем, виновна была не я, нет. Та, другая Эдита, которая плевать хотела на все свои обязанности и была причиной любовных разочарований десятков тысяч людей.

Собрав документы, я абы как швырнула их на стеллаж. Стена полыхнула, напоминая мне о тайнике, но я сделала вид, что ничего не увидела. Милена, даже прижатая к земле трахиандрой, слишком уж внимательно следила за каждым моим действием. Вазон, словно заметив это, даже попытался укусить её, так сказать, для проверки скорости реакции. Милена не заставила себя долго ждать — взвизгнула, отпихивая в сторону листву, и возмущенно воскликнула:

— Снимите с меня это, Эдита! Немедленно! Я всего лишь проверяла, ничего ли не было украдено из архива!

— А что отсюда можно украсть? — тут же отозвалась я.

— Да мало ли что! — женщина явно растерялась. — И вообще… Ваши купидоны вчера подняли тут жуткий шум и гам, устроили настоящую истерию… После того, что произошло, я просто обязана буду подать жалобу Верховной!

— Вот как? — мрачно поинтересовалась я. — То есть, пока здесь все было забито стрелами, жалобу вы не подавали, а сейчас пришло время?

— Я… Я…

— Вы действительно подадите соответствующий документ, Милена, — припечатала я. — Документ, свидетельствующий о том, что архив был расчищен, а следовательно, мы имеем право требовать повышение суточной нормы стрел. И я очень надеюсь, Милена, что вы озаботитесь этим сегодня. Потому что мне придется проверить, выполнили ли вы обещанное вовремя.

— Проверить?!

— Да, — подтвердила я коротким, самоуверенным кивком. — Проверить. А поскольку, к моему огромному сожалению, я слишком занята, боюсь, делать я буду это не лично…

— Пошлете этого своего прихвостня?

Я понимала, что говорит она уж точно не о Себастьяне. Скорее уж о Димитрии. Что ж… Этого прихвостня точно посылать не стоит.

— Нет, зачем же? — изогнула брови я. — У меня есть замечательный помощник, мой оживленный вазон. Он и проверит.

— Пусть сначала слезет с меня! — возмутилась Милена.

Я запихнула последние бумажки на стеллаж, так, чтобы никакое свечение уже нельзя было увидеть, и решительно покачала головой.

— Ну уж нет. Для начала вы расскажете, что вы здесь делали.

— Проверяла!

— Что проверяли?

— Я не намерена отвечать!

— У вас нет другого выбора, — отрезала я. — Вам придется рассказать мне о том, что вы здесь забыли.

— Я буду кричать!

— Кричите!

Милена едва не задохнулась от гнева. Она попыталась спихнуть с себя трахиандру, но тщетно. Вазон, скалясь, только устроился поудобнее. Судя по его виду, он не был намерен сдвигаться ни на миллиметр, тем более, в угоду какой-то истеричной главе архива.

— Прошу прощения, — раздался мрачный голос у меня за спиной, — а что тут такое происходит?

18

— Себастьян! — не то воскликнула, не то взвыла Милена. — Себастьян, родненький, спасай! Эта сумасшедшая зажала меня в угол и хочет моей смерти! Я всегда знала, что она терпеть не может архив как явление, но можно же проявить хоть капельку уважения к моей работе!

Трахиандра так выразительно клацнула зубами, что никаких сомнений относительно целей её нападения не оставалось и вовсе. Я же только мрачно скрестила руки на груди и перевела взгляд на Себастьяна. Он-то должен понимать, что цветок просто так нападать не будет!

Но мужчина, очевидно, не был склонен к спорам и разборкам. Взглянув сначала на разъяренное растение, потом — на Милену, а уже в последнюю очередь — на меня, он тяжело вздохнул и промолвил:

— К сожалению, такие существа частенько плохо контролируют собственные действия. Не волнуйся, Милена… Эй! Ко мне!

Последнее уже относилось к вазону.

Трахиандра, кажется, собиралась поспорить с этим решением своего первого хозяина, но, прожигаемая насквозь его взглядом, осознала, что сопротивление бесполезно. Стыдливо поджав листики, она медленно, переваливаясь с корня на корень, подошла к Себастьяну и потерлась своим кусачим цветком о его колено, прося прощения.

Себастьян присел на корточки, погладил вазон по листве, успокаивая его, словно дикое животное, и промолвил:

— Милена, возможно, растение обозлилось, потому что ты хотела что-то взять?

— Я только проверяла! — взвилась женщина. — И вообще, я глава Архива. Я обязана быть уверенной в том, что тут происходит! Мне следовало убедиться, что купидоны не разнесли здесь все напрочь!

— Ну не разнесли ж, — примирительно улыбнулся Себастьян. — Так что не нервничай. Но все же,