Виктором в аэропорту. Рученков профессионально подвёл вас к тому, чтобы вы начали делиться информацией. Вы высказали просьбу, что нужно обсудить проблемы, не на ходу, а где-нибудь в укромном месте. Рученков место это выбрал.

— Намёк на…?

— Не намёк, а факт. Нападение в кафе дело рук вашего друга. Не самого, конечно. Сработали люди Графа. Схему разработал Рученков.

— Ручу вырубился до того, как начали обрабатывать меня.

— Вы видели момент нанесения удара?

— Нет.

— В таком случае, откуда такая уверенность? После того, как вы поняли, что драку спровоцировал Виктор, в глазах ваших он выглядел как герой. Так?

— Допустим.

— На самом деле всё было разыграно не хуже, чем в театре. Станиславский и тот бы удивился, насколько режиссура органично совпадала с игрой актёров.

— Выходит, я, сам того не подозревая, оказался между двух огней?

— Я бы сказал меж двух жерновов, те, что, крутясь в разные стороны, способны превратить в пыль кого угодно и что угодно. Вас они только слегка разукрасили и то больше для устрашения, чем для пользы дела.

— Ничего себе, слегка, — состроив гримасу обиды, прикоснулся к груди Илья. — В пору в стационар ложиться, внутри всё так и горит.

— Радуйтесь, что не убили. Хотя, я думаю, избавляться от вас в планы Рученкова не входило.

Никогда ещё Илья не был настолько близок к разочарованию. Презирая предательство, он думать не думал, что когда-либо окажется в роли предаваемого. Отсюда обжигающая боль в груди, словно кто-то взял и ткнул в душу раскалёнными щипцами.

— Получается, я жив благодаря тому, что не сумел отыскать тайник?!

— Правильнее будет сказать, что его содержимого, — не замедлил уточнить Краснов.

— В противном случае из меня бы вынули душу, а вместе с ней и признание?

— Думаю, это ещё впереди.

— То есть?

— Элизабет, разгадав тайну завещания, обратится к вам за помощью. Вы не сможете отказать. И всё начнётся сначала.

— И что мне с этим делать?

— То, что собирались. Сдаваться на откуп врачам, желательно в стационаре.

— А как же Элизабет, архив, реликвии?

— Никуда не денутся. По нашим данным, Лемье намерена пробыть во Франции не меньше месяца, а то и два. Такой срок прозвучал в телефонном разговоре с отчимом.

— Если так, то зачем людям Графа понадобилось вводить меня в заблуждение. В лесу открытым тексом было сказано, что француженка в Москве, в отеле «Националь».

— И вы этому поверили?

— Как не поверить, когда было предложено позвонить на ресепшен и самому расспросить у дежурной.

— И что?

— Всё подтвердилось.

— Не понял.

По выражению лица Краснова можно было видеть, что поведанная Ильёй новость стала для полковника сюрпризом.

— Я тоже поначалу не понял, как и не понимаю сейчас.

— Может, решили проверить? Что делает один в случае, если другой обвинил его в обмане?

— Пытается выяснить причину.

— Верно. Если нет к этому рвения, значит нет причины. В вашем случае вам по барабану, где француженка в Москве или в Париже.

— Психология? — вникнув в слова Краснова, произнёс Богданов.

— А вы думали. Рученков прошёл серьёзную школу, чтобы научиться разбираться в вещах, которые для обывателя кажутся недосягаемыми. Изучал философию, психологию и даже оккультные науки. Вытащить на свет, что творится у человека в голове, для него проще пареной репы.

Слушая Краснова, Илья не просто впитывал в себя смысл произнесённых полковником слов, он словно вживался в них, и всё потому, что речь шла о человеке, переодевшемся в шкуру предателя. Вспомнив, с какой страстью Рученков рассказывал о деде Элизабет, о секретном оружии, о том, что смерть Александра Соколова — спланированная акция, Богданов вдруг ощутил несоответствие с тем, к чему подводил ему Краснов.

— Проверки проверками, но откуда Виктор мог знать об архиве?

— Оттуда же, откуда я про Графа и про предательство вашего друга. От руководства специального отдела ФСБ.

После разговора с вами Рученков направился в контору, где рассказал всё, о чём поведали вы. Мало того, даже выразил желание сотрудничать, что, конечно же, было воспринято с должным к тому отношением. Подарок был принят, на основании которого ФСБ разработало схему действий Рученкова, касающихся вас и Элизабет. И всё бы хорошо, если бы Виктор не вздумал пойти на сговор с криминалом. Поэтому стоило наружке зафиксировать факт общения Рученкова с Графом, было принято решение — взять в разработку и того, и другого.

— Не означает ли это, что служба безопасности, когда меня увозили в лес, была рядом?

— Настолько, что даже снимали происходящее на видео.

— Почему же не вмешались?

— Вытащить вас из дерьма, означало бы погубить дело.

— Ничего себе! А если бы меня убили?

— Не думаю. Команда была дана довести объект до отчаяния, что похитители и сделали.

Последняя фраза была произнесена Красновым с такой интонацией, что Богданову, прибывавшему в состоянии морального нокдауна, захотелось взять тайм аут.

Превозмогая боль, Илья поднялся со словами: «Я сейчас», — и направился в сторону стоящего в углу буфета.

Возвращался с бутылкой коньяка в одной руке и двумя пузатыми на коротких ножках бокалами в другой.

— Вообще-то на работе не пью. Если только с хорошим человеком, и чтобы коньяк соответствовал уровню.

Разлив, Богданов протянул один из бокалов Краснову.

— Попробуйте. Я думаю, вам понравится.

— Спасибо!

Запах от резвившегося в бокале коньяка исходил такой, что полковник даже зажмурился. Пригубив, замер, словно пытался найти сравнение. После чего, приподняв подбородок, медленно, с чувством оценки напитка, дарящего удовольствие, сделал глоток.

После обмена впечатлениями Богданов и Краснов оказались в ситуации полного разграничения разговора по поводу, что произошло и что может произойти. Оба чувствовали, что следует продолжить обмен информацией, но не знали, с чего начать.

Молчание было разбавлено дополнительной порцией коньяка, после принятия которого первым предпринял попытку продолжить разговор Илья.

— Интересно, кто в списке моих врагов значится следующим?

Вопрос был направлен в точку сознания, где должен был находиться ответ.

Полковник ответил без промедления.

— Тот, кто посетил вас сегодня утром. Кстати, ход с девчонкой, что живёт напротив, был придуман, как никогда вовремя. Сейчас, когда всё в прошлом, даже представить себе трудно, во что могло вылиться столкновение двух противоборствующих сторон.

— Одним врагом стало бы меньше.

— Не скажите. Лемье с Кузнецовым не такая уж слабая команда.

— Кузнецовым? Это вы про длинного что ли?

— Про него родимого. Бывший сотрудник антитеррористического подразделения, майор в отставке, участник двух десятков серьёзнейших операций, имеет столько правительственных наград, сколько не имеет никто другой из числа сотрудников того же подразделения. Следующей должна была быть звезда Героя России. Подрыв на фугасе спутал парню все карты. Госпиталь, списание в запас. Думали,