– Я прошу тебя об одолжении. Я принял ее приглашение, она уже готовится. Джаспер открыл мне новые аспекты звука. Он мне нравится. И, похоже, он переживает не лучшие времена. Его отец уехал от них в Вермонт, и это болезненно для юноши. У него явно не складывается в школе. Мне хочется ему помочь.

– А почему это вообще должно тебя волновать?

– Что-то привело нас на Гору, Эм. Независимо от того, куда нас в дальнейшем забросит судьба, Красная Гора останется частью нашей жизни. И люди, живущие здесь, уже являются частью нашей жизни. Мы должны заботиться друг о друге. Представляешь, как будет здорово, если ты пойдешь? Самая крутая и красивая девочка в школе тусуется с новичком. Кроме того, я слышал, что его мама умеет творить на кухне чудеса.

Неужели ее отец не понимает? Она не хотела быть самой красивой девочкой в школе. Она хотела быть самой значительной. И все же… ей было далеко до этого.

Он взял ее за руку.

– Пожалуйста, Эм. Я не прошу многого.

Было почти невозможно чувствовать себя подавленной, когда он держал ее за руку, разговаривая с ней так, как мог только он.

– Что я получу взамен?

– Кроме того, что станешь дружелюбным соседом и вкусно поешь? Как насчет того, чтобы сделать счастливыми твоего отца и брата? Сегодня субботний вечер. Давай веселиться!

– Прекрасно, папа. Вечеринка с восьмилетним братом и древним отцом.

– Ты только что назвала меня древним?

– Ну, дряхлым, не суть важно. – Она слабо улыбнулась, впервые за много дней.

– Теперь ты определенно должна мне! – Он поцеловал ее в лоб. – Нам нужно быть там к шести.

Хорошо. Она пойдет ужинать. Однако ошеломляющее ощущение незнания, кто она такая, подкралось вновь, как только отец закрыл дверь и комната снова стала ее персональной герметичной норкой. Она была полной катастрофой, клубком подростковых замешательств.

Отлично. Она была «крутой» и «красивой» девушкой, которой парни мечтали владеть в качестве услады для глаз. Но ей это не нужно! Она хотела быть женщиной, заставляющей задуматься, женщиной, за место рядом с которой будут бороться, женщиной, которую люди отчаянно пытаются понять. Почему она не похожа на Эбби? Почему она должна продолжать жить этой ложью? Зачем она создала эту фальшивую внешность? Кого это вообще волнует?

Найдя в себе немного мужества и вдохновения, Эмилия встала с постели и пошла в ванную. Села за старинный туалетный столик, который мать привезла для нее из Парижа. Она смотрела в зеркало, которое питало чье-то тщеславие более ста лет. Кто знает, сколько красивых женщин прихорашивалось, сидя подле него? Да и кому какое дело?

Она достала из ящика ножницы. Нет, это не было ответом, как стать свободным, но это было началом. Она больше не будет красивой девушкой. Пришло время избавиться от всего этого багажа, который мама втемяшила в нее: как выглядеть, что носить, как стать объектом внимания благодаря своей походке, манере двигаться. Нет, Эмилия хотела, чтобы ее замечали из-за того, как она говорит, как она слушает, как спорит. Единственный способ сделать это – заставить людей перестать смотреть на нее с единственным желанием облапать ее. О, черт возьми, да, она чувствовала это. Она знала, что дело не только в юношах ее возраста. Каждый парень, каждый мужчина, молодой или старый, в любой комнате, куда она входила, мысленно раздевал ее. Имел ее в своих фантазиях всеми способами. Оставьте меня в покое!

Эмилия затаила дыхание, чувствуя крайне глубокую печаль. Она прикусила губу и крепко зажмурилась; слезы выскользнули из уголков ее глаз и потекли по лицу.

– Оставьте меня в покое, – прошептала она. – Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

Она сжала ножницы кончиками пальцев и собрала пучок волос. Она сделала первый надрез. Потом второй, кромсая отраставшие годами пряди. Она отрезала ножницами все, что могла, но этого было недостаточно. Она все еще видела сияющую красоту своей матери.

Она прокралась в ванную комнату родителей, ища электрическую бритву отца.

* * *

– О боже! – простонал Джейк, когда Эмилия спустилась по лестнице. Он с пылесосом гонялся по гостиной за Лукой.

Оба замерли. Лука повернулся к ней, раскрасневшийся и счастливый.

– Круто, – сказал он. – Ты выглядишь как настоящий воин.

– Ты хочешь быть похожей на Шинейд О’Коннор[58]? – спросил ее отец, задыхаясь.

– Просто что-то новое.

– А знаешь, мне нравится, – заявил Джейк.

– Тебе это не должно нравиться!

– И что нам теперь делать? – спросил он. – Мы с Лукой считаем, что ты классно выглядишь.

Эмилия не знала, на какую реакцию она надеялась, но они определенно удивили ее, заставив почувствовать себя ребенком, почти глупым.

Через несколько минут они уже стучали в дверь дома Пирсов. Мисс Пирс, которая настаивала на том, чтобы все называли ее Марго, даже Лука, провела их внутрь. Эмилии она показалась очень милой женщиной, гораздо более заботливой и нормальной, чем ее собственная мама.

Хозяйка вывела их на задний дворик, где Джаспер разжигал огонь в уличном камине; безветренная ночь поглощала дым. Он повернулся, чтобы поздороваться, и Эмилия снова отметила, как красиво он одет, на этот раз в наполовину застегнутый шерстяной кардиган, который сидел так, словно на верхнем этаже у них жил портной. Юный пианист, знакомясь с Лукой, был очень доброжелателен к мальчику, пожал ему руку, как взрослому, задавал интересные вопросы, демонстрируя умение общаться с детьми.

У камина стоял деревянный стол с бутылкой белого вина «Красная гора» и восхитительной экспозицией из овощей и сыра. Марго откупорила бутылку и сказала Джейку:

– Я позволяю Джасперу время от времени пить по стаканчику.

– Мы тоже порой разрешаем это Эмилии, – ответил Джейк.

– Я тоже хочу выпить, – потребовал Лука.

– Ты еще не совсем готов, большой мальчик, – возразил Джейк.

– Почему нет? Я знаю все сорта на Красной Горе.

Марго повернулась к нему.

– Правда? Давайте послушаем.

– Каберне совиньон, сира, мерло, шардоне, шенен блан, санджовезе (единственное, что он неправильно произнес), каберне фран, мальбек и… ну, это все, что пока пришло на ум.

Женщина захлопала в ладоши.

– Это действительно впечатляет!

– Это действительно так, – согласился Джейк, – но, чтобы попробовать, тебе все равно придется подождать, пока ты не станешь подростком.

– Папа, это несправедливо. Я собираюсь стать одним из лучших виноделов в мире, а ты отказываешь мне в образовании. Эбби говорит, что в молодости учишься гораздо быстрее.