"Пол натирали!" - сообразил он.

- Проходите прямо ко мне, - заторопилась Надя.

- Надежда! - У двери в столовую стояла худая женщина вчерном платье с увядшим исплаканным лицом. - Я, кажется, сто раз тебе говорила,что неприлично принимать мужчину в своей комнате. Для этого есть гостиная.

- Ах, вечно ты, мама! - вспыхнула Надя.

- Добрый вечер, Мария Павловна! - поклонился бывшийпредседатель подпольного комитета. - Здоровьичко как?

- Вашими молитвами, - сухо произнесла она.

Под ее немигающим взглядом они прошли к Наде и закрылидверь.

- Вы голодны? - спохватилась ока. - Скажу Мавре, чтобычаю...

- Потом, - нетерпеливо отмахнулся он. - Вот что, Надя, -сказал он, сев на стул и глядя в ее тревожно-счастливые глаза, - настал самыйрешительный момент. Пришло серьезное время. Теперь начнется настоящее дело.Обращаюсь к тебе как к товарищу и спрошу с партийной прямотой: ты мне веришь?

- Верю ли я вам? - задохнулась Надя. - Больше чем себесамой! И пойду за вами, куда только скажете!

- Не куда я скажу, а куда партия пошлет, - механическипоправил он, сообразив тотчас, что для нее это одно и то же, что партию для неепредставляет сейчас только он.

- Не побоишься решительного дела? - на всякий случай спросилон. - Речь идет о террористическом акте, это не у маминой юбки сидеть. Кстати,что это она такая суровая?

- Она... - Надя помедлила немного, - она прочитала в газетахпро то, что арестовали подпольный комитет и что несколько человек убито... асамый главный подпольщик сбежал...

- Она догадывается? - вскочил с места товарищ Макар.

- Нет-нет, - заторопилась Надя, - вы не беспокойтесь, я ейничего не говорила. Просто слухи какие-то.

- Ладно, - успокоился он, - теперь вот что. Во-первых, я неимею никакого отношения к подпольному комитету. И зовут меня нынче не товарищМакар, а Лапидус, коммерсант Жорж Лапидус. Так и называй меня, а про то имя -забудь. Дальше. Есть у тебя знакомые - надежные люди, которых можно было быпривлечь в боевую группу? Подумай, Надя, подумай хорошенько, от этого зависитуспешный исход дела.

- Даже и не знаю, - растерялась Надя. - Никого из знакомых якак-то не рассматривала с такой стороны...

- Дело идет о жизни и смерти, - он понемногу терял терпение,- ты ведь говорила, что в твоей среде много сочувствующих нашему делу?

И по тому, как она вздрогнула и напряглась, понял, чтодопустил бестактность: ведь она думала, что они вместе, а он дал понять, чтосчитает ее чужой, из другого мира. Он протянул руку и погладил хрупкое девичьеплечо.

- Не смущайся, скажи как есть. Если нет никого - я в другомместе найду.

- Я потому и колеблюсь, что не хочу вас подводить! -воскликнула Надя. - Ведь надежные люди нужны!

"Вообще-то она права, - думал товарищ Макар или товарищЖорж, каковым он теперь стал, - но по всему выходит, что никаких надежных людейона мне не приведет, как бы ни старалась, так что придется переходить ковторому варианту плана".

Надя очнулась от раздумий и решительно тряхнула головой.

- Ручаться могу только за одного, - сказала она твердо.

- Кто такой?

- Бывший гимназист Веня... Вениамин Букин. Познакомились впрошлом году на рождественском балу.

- Он что - сочувствующий?

- Да, конечно. Но главное - он все для меня сделает иникогда не предаст.

- Он что - влюблен в тебя? - догадался Жорж.

- Говорит, что любит больше жизни. - усмехнулась она.

- Ну что ж, - медленно проговорил он, - если ты так уверена,то приводи его сюда вечером, будет разговор.

Веня Букин оказался веснушчатым прыщавым гимназистом вкруглых металлических очках. Он неотрывно глядел на Надю, так что даже незаметил, как она, в свою очередь, смотрит на товарища Жоржа, и не успелприревновать.

- Вот что, товарищи, - привычно неторопливо начал товарищЖорж, - задача предстоит нам очень ответственная. Помните: то, что я вам сейчасскажу, не должно выйти за пределы этой комнаты.

Он отметил, что они прониклись серьезностью момента, смотрятна него расширенными глазами и огорошил:

- Мы должны устранить генерала Слащова.

- Как - устранить? - заикающимся голосом выговорил Веняпосле непродолжительного молчания.

- Устранить, то есть ликвидировать, - жестко пояснил товарищЖорж.

- Убить? Убить генерала Слащова? - затрепетал Веня.

Товарищ Жорж чертыхнулся про себя, думая, что мальчишкаударится сейчас в истерику, так что придется бить его по щекам, отпаиватьвалерианкой. А что потом, после того как Веня успокоится и впадет в депрессию?Можно ли его выпускать? Не побежит ли он от страха в контрразведку, позабыв пролюбимую девушку? Очень даже может быть, иные жен-детей забывали, матерейпредавали, в истории примеров множество... А если не дать мальчишке уйти,подстеречь где-нибудь по дороге и стукнуть по голове, чтобы потом свалить всена грабителей, то как отнесется к этому Надя? Черт дернул его связаться с этимимладенцами! Но... нет людей и нет иного выхода.

- Мне стыдна за вас, Букин! - вдруг накинулась на Веню Надя.- Вы - цивилизованный человек, и вы еще смеете сомневаться в правильностипринятого решения? Выход в данной ситуации может быть только один: именноустранить генерала Слащова, этого тирана, палача и мучителя рабочих! Вы читалиего приказы? Он обещает вешать людей!

- И он это делает, - поддакнул со своего места товарищ Жорж.

- Я согласен, что Слащов - палач, - промямлил Веня, - ноубить...

- Не убить, а устранить! Смести с лица земли, как погануюнечисть! - воскликнула Надя.

Товарищ Жорж отвернулся, скрывая довольную улыбку: ай дабарышня! Он ее недооценивал. Ишь как сумела дело повернуть! И убедит, пожалуй,гимназистика-то прыщавенького, вон как глазки горят и голосок дрожит. Такая недрогнет, с револьвером на полк солдат пойдет. Фанатичка... И он, Макар,молодец, сумел разглядеть в обыкновенной с виду барышне такое.

- Товарищ Надя все правильно говорит, - вступил он вразговор. - И ты, товарищ Букин, не должен сомневаться. Наше дело правое, народнам за это великое спасибо скажет.

- Ты - с нами? - перебила его Надя, обращаясь к Букину. -Сейчас, сию минуту, глядя мне в глаза, скажи: ты с нами? Потому что еслисомневаешься, то уходи, уходи сию минуту, и больше ты меня никогда не увидишь!

"Ну-ну, - усмехнулся мысленно товарищ Жорж, - тожепридумала - уходить. Так я его и отпустил, чтобы он все дело нам запорол".