Какими бы ни были его личные чувства, но в том году герцог сделал одно публичное вмешательство в качестве его самопровозглашенной роли Эдуарда Миротворца, когда он принял приглашение американской радиостанции NBC провести трансляцию из Вердена, поля боя Первой мировой войны, чтобы призвать всех к миру. «Я выступаю просто как солдат прошлой войны, чьи самые искренние молитвы заключаются в том, чтобы такое жестокое и разрушительное безумие больше никогда не брало верх над человечеством. Опасения того времени заставляют меня стать голосом всеобщего стремления быть избавленными от страхов, которые нас окружают». Хоть эмоциональный текст, который герцог написал сам, получил тысячи хвалебных писем с поддержкой от обеспокоенных граждан по всему миру, он не успокоил королевскую семью. В то время, как король и королева ехали в Канаду и Соединенные Штаты с важным визитом, чтобы получить поддержку их самых важных союзников, поступок герцога был воспринят как еще одна попытка украсть внимание у своего брата.

Королева Елизавета жаловалась королеве Марии: «Как неприятно с его стороны выбрать такой момент».

В те критические месяцы, пока герцог размышлял над дизайном ливреи, тканями и канцелярией для своего роскошного дома, его братья, король Георг VI, герцог Кентский и немецкие братья, в первую очередь семья Гессенов, и принц Макс Эгон фон Гогенлоэ-Лангенбургский работали над тем, чтобы предотвратить грядущую бурю. Герцог Виндзорский хоть и появлялся в заголовках, но именно другие братья занимались тяжелой работой по установлению мира. Герцог Кентский много путешествовал по Европе, якобы по семейным вопросам, он использовал эти визиты, чтобы сохранять дипломатические секретные каналы связи с Германией. Как отметил один журналист в то время: «Частные поездки членов британского королевского дома на самом деле часто были эквивалентом тайных политических миссий».

Согласно мемуарам Фредерика Винтерботама, главы британской воздушной разведки, герцог Кентский часто встречался с британским агентом, бароном Уильямом де Роппом – секретной фигурой, которая стала доверенным лицом Гитлера и Розенберга.

Хотя мало что известно об этих встречах – Винтерботам вырезал даже упоминание об этих встречах во втором издании его книги, – эксперты пришли к выводу, что у герцога Кентского было реальное влияние на политические события. У него было уникальное положение посредника между высокопоставленными нацистами и воротилами британского общества для улучшения англо-германских отношений.

Возможно, наиболее деликатными и противоречивыми были его встречи с двоюродным братом и ярым нацистом, принцем Филиппом фон Гессенским, к которому в то время прислушивались и Гитлер, и Геринг. Принц Филипп и герцог Эдинбургский подтвердили, что герцог Кентский и принц Филипп фон Гессенский очень часто встречались, двое мужчин, например, вели дипломатические переговоры на похоронах королевы Марии Румынской в Бухаресте в июле 1938 года.

Самая важная встреча между ними прошла во Флоренции 1 июля 1939 года на свадьбе принцессы Ирены, дочери Константина I, короля Греции, и принца Аймоне Роберто Савой-Аостского, герцога Сполетского, двоюродного брата итальянского короля.

Герцога Кентского якобы послали представлять британскую королевскую семью. Но там происходило намного больше, чем было видно на поверхности. Война казалась неизбежной, Британия имела целью удержать Италию вне конфликта так долго, насколько это реально было возможно. Герцог должен был повлиять на итальянского короля.

Георг VI и премьер-министр Чемберлен даже обсудили, на каком языке герцог Кентский будет разговаривать с королем, когда встретит его во Флоренции. Кроме того, Георг VI утверждал, что его брат должен пригласить принца Филиппа в Британию, тогда его можно будет использовать как посланника, который передаст Гитлеру, что Британия всерьез была намерена объявить о войне, если он попытается захватить Польшу – следующую цель в его списке стран.

Премьер-министр и министр иностранных дел, лорд Галифакс, были не согласны с королем. Они считали, что ситуация для ведения переговоров слишком сложная, и с ней не справится любитель, хоть и с благими намерениями, но не профессиональный дипломат.

Хотя король, согласно его биографу Джону Уилер-Беннетту, не давил на советников, совершенно ясно, что он «вышел из-под контроля», бросив вызов своему премьер-министру и министру иностранных дел, и дал наставления своему младшему брату начать деликатные переговоры с итальянским королем, а также с его немецким кузеном, принцем Филиппом. Это показатель того, как сильно король чувствовал возможность повлиять на ход событий, раз решил выйти за пределы конституционной компетенции, которая гласит «советоваться, поощрять и предупреждать» правительство. Как утверждал историк Том МакДоннелл: «Георга VI преследовали воспоминания о Первой мировой войне, и он был активным сторонником политики умиротворения Чемберлена. Несколько раз он предлагал обратиться к самому Гитлеру, разделяя идею своего брата, герцога Виндзорского о том, что короли и принцы все еще имели важную роль в дипломатии, будто с 1914 года с картой Европы ничего не случилось, когда континент был территорией королевских братьев».

В конце войны принц Филипп предложил свое мнение насчет этих неофициальных королевских обсуждений. Он вспоминал, что герцог Кентский предупреждал его, что Британия будет рассматривать вторжение в Польшу, как повод для объявления войны, и что Германия не должна питать никаких иллюзий по поводу возможных последствий. Кроме того, герцог указал, что министр иностранных дел фон Риббентроп был «вечным оскорблением» для Британии и что конфликт всегда будет неизбежным до тех пор, пока бывший торговец вином занимает свою должность.

Как заметил профессор Петропулос: «Монарху нужна была смелость, чтобы обойти установленные дипломатические и политические процедуры и обсуждать с Германией, какие действия ускорят войну. В соответствии с установленными практиками британской конституционной монархии, это не входило в компетенцию королевской семьи».

После переговоров с герцогом Кентским во время свадьбы в Италии принц Филипп вернулся в Германию для доклада Гитлеру. Фюрер не был особо заинтересован слушать немецкого представителя королевской семьи, поэтому он получил аудиенцию только в августе.

К тому времени события развивались полным ходом. Гитлер отбросил в сторону все предостережения герцога Кентского, а потом показал принцу Филиппу, почему его больше не интересовало, что думают британцы. Когда он стоял в комнате, фюрер ответил на звонок фон Риббентропа, который тогда был в Москве. Именно в тот момент, когда принц Филипп говорил о предупреждении Букингемского дворца, Германия и Россия подписывали печально известный пакт о не нападении Молотова-Риббентропа. И Гитлер, и фон Риббентроп считали, что Британия была слишком «упаднической» для боя. Они оказались не правы: Европа вступила в войну спустя месяц после того, как Германия вторглась в Польшу.

Так же, как Гитлер проигнорировал предупреждение Букингемского дворца, он проигнорировал срочную телеграмму от герцога Виндзорского 29 августа, призывающего к политике сдерживания. По крайней мере, он был любезным и ответил, что «если наступит война», в этом будет виновата Англия. Подобное сообщение герцог отправил и королю Италии Виктору Эммануилу, и получил более примирительный ответ, король убеждал его, что сделает все возможное, чтобы предотвратить конфликт. Как заметил его конюший Дадли Форвуд: «Думаю, что он рассчитывал, что его мудрый совет переубедит фюрера от конфронтации с Англией». То же самое можно было сказать о его брате Георге VI, который в упорной борьбе за мир был готов спровоцировать конституционный кризис, превысив свои полномочия и бросив вызов своим министрам. Где-нибудь в параллельной вселенной, если бы Георг VI и герцог Виндзорский достигли согласия, король мог использовать своего брата, чтобы повлиять на ход войны.